Сибирские огни, 1940, № 3

Следовало обратить внимание (для сравне- ния) и на, факт мощности былинной тради- ции в среде н е р у с с к о г о н а с е л е н и я в С и б и р и , а соответствующий материал имеется в указателях, составленных самим М. К. Азадовским. Наконец, чрезвычайно важно было бы под- черкнуть живучесть самой и д е и б о г а т ы р - с т в а в народном фольклоре, в частности си- бирском. Этот факт сам по себе немалова- жен по своей социальной значимости и учет его мог натолкнуть исследователя на ряд •небезынтересных соображений и выводов. Идея богатырства находит себе новые формы во- площения в современном советском фолькло- ре о Ленине и Сталине, о вождях Коммуни- стической партии. Как видим, есть данные для того, чтобы р а з в и т ь некоторые положения М. К. Аза- довского. И все же мы не с к л о н н ы п о л н о - с т ь ю п р и с о е д и н и т ь с я к т е з и с у о м о щ н о с т и , с о х р а н н о с т и ф о л ь к л о р - ных , в ч а с т н о с т и э п и ч е с к и х , тради- ций в Сибири, — по крайней мере в той фор- мулировке степени этой сохранности, какая дана автором статьи (стр. 13, 23). Едва ли следует преувеличивать (как это делает М. К- Азадовский) поверхностность ста- рых наблюдателей и слишком уж подчеркивать неудачи поисков, недостаток у многих из них личной наблюдательности, энергии. Во мно- гих случаях это так, но, ведь, не исключена возможность, что в некоторых из тех местно- стей, где производились наблюдения, эпиче- ская традиция была слабой. Ведь отметил же сам автор статьи особенную мощность эпиче- ской традиции на Алтае (Гуляев), Енисейском крае и Приангарье (Макаренко, Савельев), в Якутской области (Богораз) и др. Разумеет- ся, речь идет лишь о некоторых районах этих обширных областей. Так вот и следова- ло поставить вопрос главным образом в этом плане, сопоставляя различные свидетельства. Надо искать конкретно-локальных ответов, прежде чем делать обобщение о необ'ятной Сибири в целом. Ведь и о далеко меньшей по об'ему Европейской части Советского Сою- за вопрос в такой слишком обобщенной фор- ме не ставился: его разрешали конкретно о Севере, об Украине, Белоруссии и т. п. В перенесении эпической традиции в Си- бирь важную роль, сыграли скоморохи (стр. 19). Это совершенно верно. Но живучесть этой традиции (как и традиции других жан- ров) обусловливается в конечном счете мас- сами русского населения Сибири. Переселяв- шиеся в Сибирь на новых местах не всегда обращались к тем же занятиям, которые бы- ли их специальностью на покинутой земле.- В условиях старой Сибири, в таких особенно случаях, перемена места сопровождалась крупной жизненной ломкой (например, при пе- реходе от земледелия к охоте, рыболовству или приискательству). Не ясно ли, что на новых местах, в усло- виях создающихся новых интересов, должен был во многих случаях происходить надлом в устойчивых традиционных верованиях, ко- ренящихся еще зачастую в дохристианских временах? Не ясно ли, что часть фольклорного репер- туара, особенно та, которая была связана или соотносительна с устойчивыми многовековы- ми традиционными формами ритуального по- рядка, должна была трансформироваться или же отмирать? Вчитайтесь внимательно в цитаты М. К. Азадовского. Свидетельствуя о бедности пе- сенной традиции, старые собиратели не всег- да ведь решительно отрицают ее. Сибиряк «орет», по мнению И. П. Белоконского, а не поет (см. стр. 11). По мнению этого наблю- дателя, характерному для фольклористики 80—90 годов, новая песня, рабочий фольклор не пение, не фольклор. Если нет старой пес- ни, то это значит — нет фольклора вообще! Еще Гильфердинг отметил, что важнейшим условием «природной непосредственной жизни эпической поэзии является миф, вера в чу- десное», а Ю. W. Соколов, привлекая выска- зывания К. Маркса в работе «К критике по- литической экономии», раз'яснил причины па- дения старой эпической традиции в связи с тем, что поколебались основы веры народа в старые мифические образы* Н. Я. Марр, сравнивая европейский Север Руси с Югом, писал что «на севере доисто- рия длится дольше». «На севере Восточной Европы, где письменной литературы не воз- никало до средних веков, доисторический быт с его языческими верованиями врывается в гущу истории Средних веков и частично переживает до наших дней лучше, чем в са- мых недоступных и отсталых краях Кавка- за». 2 Это замечание Н. Я. Марра полезно для раз'яснения вопроса о причинах большей со- хранности былин Севера и падения былинной традиции на Украине. Конечно, радикальная ломка отказ от старой эпической традиции имели' место не везде в Сибири. Ярким доказательством это- го является Алтай. Особенно же прочны были эпические традиции у многих туземцев Сиби- ри, у которых «доистория длилась дольше», чем у русских. Так вот, не возражая против выводов М. К. Азадовского о сохранности алтайской эпической традиции, мы считали бы необходимым поставить вопрос о причинах сохранности и сущности трансформации, эпи- ческой традиции, которая имела место на Ал- тае Там, где эпическая и вообще песенная тра диция в Сибири с о х р а н и л а с ь , она ч а с . то хранилась в более архаичных формах, чем на старой родине переселенцев. Факт большей сохранности традиций на новых от- даленных местах вообще констатировался этнографами и фольклористами и, конечно, очень интересен и важен для исследователя. Нельзя сказать, чтобы М. К. Азадовский ми- новал вопрос о районах большей и меньшей сохранности эпической традиции в Сибири. Этого вопроса он коснулся, но не подошел к разрешению проблемы в том конкретно-исто- рическом плане, который мы здесь выдви- гаем. Вопрос об алтайской эпической традиции 1 Проф. Ю. М. Соколов. Русский фольк- лор. 1938, стр. 244. 2 Н. Я. Марр. Чуваши-яфетйды на Вол- ге. — Избранные сочинения, т. V, 1935, стр. 357.