Сибирские огни, 1940, № 1

А. Коптелов СЕМЬ ДНЕЙ Незабываемы сентябрьские дни, прове- денные в Армепии, дни Давида Сасун- «кого. Яркими, вечно немеркнущими звездами взотнли сасупские богатыри на ясном пебе Советской земли. Они видны с полей Бе- лорусский и Украины, с гор Таджикистана, яз лесов области Коми и долин Бурят- Монголии. Давид Сасунский — один из самых оба- ятельных богатырей, храбрейший из xpafu рых, честнейший из честных, всегда вер- ный своему славу и великому делу осво- бождении страны от иноземных захватчи- ков — в эти дни входил в дома граждан великой страны социализма, в школы и воинские части, как родной брат Ильи Муромца, Кер-оглу, Маиаса, Джангара, Тариэля. В скором поезде три вагона были засе- лены писателями. Мы везли с собой книги о замечательном армянском эпосе, и пасса- жиры просили дать им почитать, хотя бы на часок. В Тбилиси, на горе Давида, в прекрасном загородном ресторане, отделанном мрамором, официант-грузин сказал нам: — Вы едете! в Армению в замечатель- ные дни: там будут праздновать' тысяче- летие Давида Сасунского. Говорят, что на площади у вокзала поставлена его ста- туя. В вагоне железнодорожник увидел на пашем столе поэму Аветика Исаакяна <Мгер из Сасуна», взял почитать, через 2—3 минуты спросил — пет ли у нас поэмы на армянском языке, а потом начал рассказывать о подвигах Давида, о которых он слышал непосредственно от ашугой, народных певцов. Всюду можно было слышать востор- женные разговоры о сасунских храбре- цах: Кавказ жил этим светлым праздни- ком. В АРМЕНИИ * ** Рассвет застал нас на Лсиннакапском нагорье, на высоте полуторых тысяч мет- ров. Наше холмы прижали железную до- рогу к реке. Ншде — ни деревца. Ни одного зеленого пятна. Бурые каменистые склсны сменились серым солдатским сукном. В лощинах россыпи камня походили на отары отдыхающих овец. Утренняя дымка была легкой и белой, как последпие струй- ки рассеивающегося тумана. Даже на да- леком Алнгазе, поднявшем ксюусообразную голову оною до линии снегов, пе было ни- чего похожего па густую алтайскую сине- ву. Особняком стоял бесплечий Арарат, величественное копье, изнутри проткнув- шее земную кору. Как Давидов Меч-Мол- ния, оно коща-то было огненным. За мил- лиопнолетия острие его остыло, покрылось льдом и снегом. Арарат не захотел, как другие горы, опереться на хребты и встал один среди долин, — он и без того силен: выше его па Кавказе только три вершины — Эльбрус, - Дых-тау и Шхара. Контуры гор напомнили нам пейзажи замечательного народного художника Арме- нии М. С. Сарьяна. На его полотпах — яростное южное солнце, такое, каким оно встает сейчас из-за Арарата. Но в дей- ствительности сентябрьский пейзаж гор- пой Армении гораздо бледнее и суровее, — всюду острые ребра камня. Художник скло- нен к гиперболе красок. Оп пишет счастли- вую весну. Мелькают развалипы каменных домов — следы Армяно-Турецкой войны 1920 г., предательски спровоцированной дашнака- ми, следы последней резни. Это страшное слово в веках сопутствовало тяжкой, но благородной истории вольнолюбивого ар- мянского народа, творца могущественной культуры. Народ своей кровыо вписал это