Сибирские огни, 1940, № 1

жизни, эти думы и мечты видоизменялись, освобождались от наивных иллюзий, уг- лублялись, но никогда не гасли. «Второй план» рассказов Мисюрева — творческая одаренность русского народа, его талантливость, его деловитость. Она пробивалась сквозь все угнетения, она пе на минуту не угасала в народе, несмотря па то, что крепостники душили, мяли ее жестоко и повседневно. Не все в одинаковой мере удалось писа- телю. Иван Зажигаев слишком «мечтате- лен», на нем слабо чувствуется отпечаток той суровой правды жизни, которая была в стране и в Алтайском горном округе в начале XYIII столетия. Мечты Ивана За- жигаева в книге идут, нам кажется, даль- ше чем они могли идти в жизни. Мужи- чок-хлопуша (в одноименном рассказе) не может быть назван реалистическим обра- зом, он надуман, не жизненен. В обрисов- ке Горемыки, с его культом страдания, писатель но соблюл чувства меры. Недорисованным оказался «другой ла- герь» Алтайского горного округа — на- чальники, горные офицеры, штейгера, на- рядчики. Здесь Мисюрев не поднялся выше фольклора. В сказах и легендах начальни- ки презрительно называются уменьшитель- ными именами или кличками: Пишка, Змея, Жаба и т. д. Мисюрев в своих рас- сказах нарисовал штейгеров игорных офи- церов только в пределах этих кличек. f Ho все это частные недостатки. В це- лом же перед нами ценная книга. Мы ви- дим в ней «обычаи, чувства и мысли той безымянной толпы», о которой не остави- ли записей «хроникеры и историки» и о которой живут только в памяти народа предания и легенды.