Сибирские огни, 1940, № 1

t — Сорока-а! Выходи-и-и!.. — И-и-и!.. — засвистел ветер. Птицы, носящие то же имя, что и знаменитый бег- лец, ринулись перепуганной стаей в сто- рону. — Сорока-а! До тебя дело есть!.. Никто не отвечал Сеньче. Только шур- шала хвоя, да любопытные птицы возвра- щались обратно к людям, от которых им никак не хотелось отстать, и снова кру- жились над ними. — Сорока-а-а!.. Сколько ни звал Сеньча — ответа не было. Через неделю по деревням прошел слух. Он быстро достиг Салаира, Гавриловска и Гурьевска и заставил многих молодых и смелых рабочих мечтать о побеге. Похож- дения Семена Бабанакова приписывались беглецу Сороке. Бабанаков стал Соро- кой». Рядом с Сеньчей Бабанаковым в расска- зе проходят «крупным планом» два других героя — Егор Ветошкин и старик Горемы- ка. Ветошкин — молодой, сильный, но у него нет достаточной воли к борьбе и он гибнет. Горемыка, — это человек согнув- шийся под тяжестью судьбы. «Строптив- «твом нв взять — смирением взять, — проповедует ГоремЫка. — Ниже склонять- ся — глядишь, и выйдет хоть малое об- легчение». Таких «героев» в эпоху крепостничества было также не мало. Но о них забыла на- родная память. «А про Семена Бабанако- ва сложили сказы. И в наше время стари- ки помнят о делах и путях его». Рассказ «Кривая смерть», как и рассказ «След беглеца Сороки», начинается с пес- ни. Бергалы "сидят в кабаке. Они медленно подвигают друг другу штоф с вином, на- полняют чарки потихоньку, экономя движе- ния, отдыхая. Самый молодой из бергал, Илья, охмелев запел: Идет бергал из штоленки, Шубенка на нем худенька: Одна пола во сто рублей, Другая во тысячу, А всей-то шубенке цены нету, Цена у царя в казне, У царя в казне, в золотом ларце. Песню строго прервал седой и смуглый старик Никита Никитыч: — Знаешь ли ты оной песни смысл потаенный? Певец не ответил. Он знал лишь, что «песню сию, почитай, по всем заводам и рудникам поют и сереброплавилыцики, и медных дел работники, н чугунных дел, и рудовозчики, и углежоги, и рудоразборщи- ки — малолеты, и рудознатцы в лесах». — А в ней знак и смысл таков: не бы- ло б нас — не было б у царя богатства, — пояснил старый бергал. Вспыхнул задушевный разговор. «Полу- шепотом и с оглядкой велась беседа». Да, бергалы уже знали цену «своей шубенш», но они не знали цену своей силы, своей организованности. «А того соображения нету, чтоб всем миром от работ погибель- ных отказаться!» — справедливо возму- щается один из бергалов. Но оп — пока одинок. Бергалы полны всяческих суеверий. — А верно ль бают, БЖ дойдем до са- мого земляного пупа, так разгневается мать сыра-земля, и начнется коловраще- ние, и засыплет все штолыш? — Сие достоверно, — подтвердил Ники- та Никитыч, тот самый, который знает «оной песни смысл потаенный». — Тут мы все помрем... Отцы толковали нам: пуп земляной скрыт в горе Вечно-Голой. Эту гору начальство сейчас ломать собирает- ся... Решили бергалы: «девку выбрать наи- краше всех и с милым дружком невенчан- ных в штольне на ночь оставить. Земля- матушка умилостивится на их ласки и не будет коловращения». В штольню пошли молодой бергал Илья и дочь Никиты Никитыча Анна. И там про- изошло страшное несчастье — катастрофа, устроенная штейгером Кривая Смерть. Убит Илья, заживо погребена Anna. Мисю- рев показал это с большой драматической силой. Старый горняк Никита Никитыч, потря- сенный горем, вынул из сундука, напол- ненного ветошью, старый пистолет. «И когда наступило время — пуля полетела прямо и верно... Пуля ударила штейгера, и он упал, и скорчился, и прежде, чем умереть, облизал языком жесткую каме-.^ нистую землю, усеянную осколками руды». * * * В работе над историческими рассказами писатель опирался на фольклор, художе- ственное воображение писателя питалось сказами и легендами народа. Но он, как мы уже сказали выше, не ограничился бел- летризацией фольклора. Он углубил его, создал образы первых сибирских горнора- бочих. Он показал, как зарождались среди крепостных рабочих первые думы и меч- ты о светлой, счастливой жизни и как, под влиянием жестоких ударов страшной