Сибирские огни, 1940, № 1

всей империи и, чтобы у всех поги пошли ходуном», образы мечтателя Ивана Зажи- гаева, который «любил выдумывать то, что другим не приходило на ум», рудознатца Федора Лелеснева, которому «без происка- ния руд жить невмоготу», образ старого горняка Никиты Никитыча, который твер- до знает, что — «не было б нас — пе было б у царя богатства». Образы эти нарисованы автором с боль- шой любовью. Оии подкупают, завоевывают читателя. Они раскрывают перед ним пер- вые мечты креиостпых горнозаводских рабочих о- справедливой жизни и первые попытки осуществить эти мечты. Хронологически рассказы Мисюрева ох- ватывают сравиительпо большой историче- ский период. Действие рассказа «О пла- вильщике руд Иване Зажигаеве» относит- ся к временам перехода Колывапо-Воскре- сенских заводов от паследншсов Демидова «па государево имя» — Елизаветы. Рас- сказ «Как создавалась легопда» относится к периоду царствования Екатерины И, «Кривая смерть» —• Александра I, «След беглеца Сороки» — к царствованию Нико- лая I. Но о всех этих исторических этапах мы узнаем только по упомипапиям героев или самого автора. Других отличительных черт пет в рассказах. Это большой их недоста- ток. Исторический фон, па котором живут и действуют герои Мисюрева, почти всюду один и тот лее. Правда, в рассказах мы ви- дим, как приказчика Демидова Родиона На- батова сменяет елизаветинский кавалер Иогапп Бейер (личности исторические), как наказание кнутом замепяотся шпицрутена- ми (факт толге исторический). И,, конечно, не очень ул« отличались одип от другого период Екатерины от периода Николая I, особенно в жизни мастеровых. Но, разу- меется, за столетие в лсизпи России и Си- бири произошло пе мало изменений. И это имело и не могло не иметь того или иного отралсенпя в Алтайском горпом округе. В рассказах Мисюрева мы этого почти не видим. Колываио-Воскросепские заводы жи- вут в замкнутом кругу. Мпсюрев ухватил только общее для всех этих исторических периодов: предельное бесправие и гнет крепостных рабочих, си- стему непрерывного террора. Но он пока- зал это ярко и убедительно. От страницы к странице мы видим, как горно-военный строй на заводах создает страшпую «обя- зательную» исизнь. Это вызывает протест мастеровых. В душе их рождаются мечта- ния и надежды о справедливой жизни. Мечтания, правда, пока незрелые, надеж- ды — наивные. Они быстро рушатся. Ру- шатся, но не гаснут. Плавильщик руд Ивай Залсигаев мечтает об одном: «Скорей бы забрали чиновники царицы пас на казенный кошт. Дочь Петра правит, справедливая Лизавета, не обидит она людишек мастеровых, прекратится без- законие демидовское... Еще Петр импера- тор Демидову наказывал шибко мастеро- вых не обижать, да приказчики творят, что вздумается». По вечерам, когда мастеровые «с по- красневшими от яркого блеска меди глаза- ми, истомленные, измазанные коцотыо», возвращались домой, Зажпгаев мечтал вслух: — И призовет она наилучших мастеро- вых и скажет: «Сотворите мне дворец из чистого серебра, сотворите мне, детушки, любезные подданные, медных голубей, да- бы летали те голуби под серебряпым сво- дом и садились бы те голуби на свинцовые деревья и клевали железные плоды»... И ответят подкоронные, бывшие Демидова люди: «Все, матушка-царица, сотворим, что душе твоей угодно, все сумеем, ко всему сподручны, русский человек мастерством немца завсегда перегонит...» «Мастеровые хохотали, не веря сказке». Flo, конечно, пе все. Наивная вера в царя была у многих. Ведь даже в 1905 году «Значительная часть рабочих еще верила, что царь им поможет» (Крат, курс Ист. ВКП(б). Шло время. Умер Демидов. «Приближа- лось то, о чем мечтал Иван Зажигаев: ца- рица брала сибирские заводы в казну. Шел 1747 год». Из Петербурга приехал царский бригадир и кавалер Иоганн Бейер. Деми- довского управителя Родиона Набатова он заковал в цепи, а рабочим приказал по- строиться па площади в две шеренги. И главный писчик прочитал мастеровым воеп- ный устав и адмиралтейский регламент. Рабочие были полшзненно прикреплены к заводам, стали подкоронными. За побеги, непослушание и прочие «воровства.» нача- лись наказания шпицрутенами, вырывани- ем ноздрей, четвертованием. «Справедливой лшзни» не получилось. «Тогда и появился в космолинском бору Селезень-беглец. Бежал он с Змеиногорско- го рудника и собрал себе отряд беглых удалых молодцов». К нему бежал с завода окровавленный шпицрутенами искусный плавильщик руд и мечтатель Ивап Зажи- гаев. Оп и здесь, в бору, попрежнему меч- тает. Но он уже не верпт в царицу.