Сибирские огни, 1940, № 1

чрезвычайно интересных легенд о Горном батюшке в Мартайге, на Салаирских прии- сках и в Кузнецком Алатау. «Был он вро- де чорта, только добрый», — сообщил пи- сателю старик Колокольцев. «Оп — хо- зяин земли, ему жалко народ». В легендах «контрашных» Горный ба- тюшка принимает вид исправника и ка- рает начальство. На Косьминском прииске но преданию приезжал исправник и пере- порол всех нарядчиков. А когда рабочие пожаловались ему, что нарядчики «дерут их нещадно», исправник разгневался и на- рядчиков перепорол еще раз. Это оказался не исправник, как гласит легенда, а Гор- ный батюшка — «это Горный батюшка за- ступился». Горный батюшка — покровитель и за- щитник труда. Он «знак подает» о грозя- щей катастрофе, предупреждает несчастья, он — прозорливец, знаток горных дел. Но в то же время он имеет обыкновенные че- ловеческие качества. Он — работяга, уда- лец. Он с необыкновенным проворством во- зит золотоносный песок, работает в кузни- це. Он не дурак выпить, побаловаться та- бачком, поозорничать. Людей, которые его не признают, не уважают, он наказывает, любимцев награждает, помогает им нахо- дить целые горы золота. * * * «Обычной аргументацией, оправдываю- щей научное пренебрежение к пролетар- скому фольклору, была ссылка на якобы полную нехудожественность... грубость устного творчества «фабрики». В действи- тельности фольклор, «рабочие тайные ска- зы» имеют в большинстве еще большую социальную заостренность, чем крестьян- ский фольклор» (академик Ю. Соколов). Зиписи Бажова на Урале, записи Мисюре- ва в Сибири являются блестящим этому подтверждением. В «легендах и былях» писатель А. Ми- сюрев раскрыл перед нами целый поэтиче- ский мир, развернул живописную мифоло- гию старинной сибирской мастеровщины, дал в наши руки ярчайший памятник на- родной мысли и народной фантазии. Горно- заводский фольклор родился из великой не- нависти рабочих к своим поработителям, он вырос на вековой неугасимой мечте на- рода о лучшей, справедливой жизни. 2 Образы фольклора вдохновили Мисюрева на создание художественных произведений о делах и людях эпохи крепостничества в Сибири. Несколько лет, как писатель занят почти исключительно горнозаводской стариной. Им написан ряд рассказов. Лучшие из них уложились в небольшую книжку, изданную Новосибгизом под общим названием «След беглеца Сороки». По об'- ему она немногим больше его фольклорных записей. Но эта небольшая книжка заслу- женно пользуется вниманием читателей. Мисюрев показал читателю в своей кни- ге сибирскую старину, от которой отделяет нас по крайней мере полтора столетия. В рассказах Мисюрева мы не найдем описа- ний конкретных исторических событий и конкретных исторических личностей. Но это безусловно исторические произведения в настоящем смысле этого слова. Со страниц книги Мисюрева перед чита- телем встает в художественных образах целая историческая полоса Сибири. Она встает перед ним всем строем жизпи лю- дей, смыслом и направлением их судеб, их мыслей, их дел. Фольклор помог писателю понять эпоху, ее конфликты, помог услышать ее звуки, почувствовать ее запах, увидеть ее краски. Воображение писателя питалось фолькло- ром. Когда Мисюрев рисовал бергалов, ру- дознатцев, протестантов и беглецов, — он каждый раз прикладывал ухо к фольклору. Это помогло ему добиться свободпой ориен- тировки в изображаемой эпохе, помогло многое правильно открыть лишь путем пи- сательской догадки. О рассказах Мисюрева можно сказать словами П. Павленко из его предисловия к «Баррикадам»: это художественное ощуще- ние нашего прошлого, опи написаны с чув- ством, какое возпикает при первом пред- ставлении о летах нашего детства и отро- чества. В рассказах, как и в старинном горноза- водском фольклоре, те же герои: беглец Сорока, бергалы, рудознатцы, плавильщи- ки руд. Но перед нами не беллетристиче- ская сводка того, что писатель вычитал из исторических документов и «подслушал» у потомственных мастеровых. Все это послу- жило ему лишь «сырьем», из которого он создал живые человеческие образы и вос- становил средствами художника «обычаи, чувства и мысли той безымянной толпы, о которой мало заботятся хроникеры, и исто- рики» (П. Лафарг). Перед читателем встает образ Сеньки Бабанакова. беспокойного, порывистого, лов- кого, которому хочется «выйти и сплясать' перед народом, чтобы весь народ видел, со