Сибирские огни, 1940, № 1

с иу языка, любезную простоту, весе- лость и обилие удачных картин, - между которыми заранее поименуем одну — описание конного рынка, достойную стоять наряду с лучшими местами рус- ской леткой поэзии». Так писал 0. И. Сенковский, он же ба- рон Брамбеус, он же профессор араб- ского языка Петербургского университета. С радостным волнением читая эти хвалеб- ные строки, Петр Ершов не мог и пред- полагать, что через несколько лет, когда у пего наступят черные дни, практиче- ский Сенковскпй отвернется от него и нанесет ему тяжелое оскорбление, вос- пользовавшись тем, что он писал сейчас о «Коньке-горбунке». Петр был молод и •оверчив, необыкновенный отзыв барона Браибеуса он принял как искреннее вы- ражение чувства и был по-настоящему счастлив этим. От Смирдина за первую часть «"Конька- горбунка» Петр получил пятьсот руб- лей — деньги большие по тому време- ни, — и принес все их домой. Они приш- лись очень кстати, и Ефимия Васильевна, которую скудные средства для существо- вания беспокоили больше- всех, увери- лась в счастье своего сына. Она даже по- немногу стала забывать о своей заветной иечте — возвращении на родину, в То- больск, — пусть уж сыновья "сами выби- рают себе путь, опа не будет им мешать. 4 О, дайте мне крылья! О, дайте мне волю! Мне тошно, мне душно в тяжелых стенах... «Желанье» Во всем Петру теперь шла удача — в дружбе, в любви, в поэзии. Скромный до- кик па Песках, где жили Ершовы, бывал часто оживлен. К Петру собирались новые знакомцы и друзья — поэты, литераторы, музыканты. Это были молодые люди, так же, как и сам Петр, только что вступаю- щие па трудную дорогу служения музам. Беседы между ними велись обычно возвы- шенные, пылкие. Спорили о достоинствах поэзии, о чудеспом мире звуков, обмени- вались замыслами будущих произведений, обязательно грандиозных, обязательно ве- личественных. Петру эти дружеские собеседования до- ставляли истинное наслаждение. Он был счастлив, — литературные дела его шли хорошо, в его судьбе поирсжпему дея- Сиб. огни № 1. 1910.8. тельное участие принимал горячо люби- мый им Петр Александрович Плетнев; не оставляли его заботами и такие видные люди, как экстраординарный профессор словесности, друг Плетнева, Н. В. Ни- китенко п В. А. Жуковский. Пето, окры- ленный этим вниманием, был переполнен новыми поэтическими замыслами. Он чув- ствовал в себе необычный прилив твор- ческих сил и задумал писать большие вещи. Главной из них была грандиозная поэма — в десяти книгах, ста песнях, — на темы нз русских сказок, об'единепных одним сюжетом. Он много работает, чита- ет, (размышляет, но пока еще не решает- ся приступить к осуществлению задуман- ного, и делает наброски, пишет мелкие стихи, накапливает в себе силы. Перед ним уже пе в мечтах, а где-то совсем близко, рядом, вставало то ослепи- тельное будущее, о котором он смутно грезил - по дороге в Северную Пальмиру. Ничто, казалось, по могло омрачить его юношеской веры в свою счастливую судь- бу. Вскоре оп кончил университет и с упоением отдался творчеству, решив па- чать осуществление своего грандиозного замысла: поэмы — сказки. Он назвал ее «Иван-царевич». И в это время жизпь неожиданно на- несла ему один за другим жестокие удары... Едва только братья покинули степы университета, как Николай умер. Ему давно уже нездоровилось. Четыре года усиленных занятий и коварные петер- бургские туманы подточили его организм. И вот, когда победа была уже в его ру- ках — он блестяще закончил универси- тет — силы оставили его. Смерть любимого брата глубоко порази- ла Петра. Николай был для него больше, чем брат, их скрепляли не только род- ственные узы, — в умнице-брате, спо- койном, уравновешенном и трудолюбивом, Петр в минуты житейских испытаний всегда находил нужную поддержку. Онв жили душа в душу. И все, что сердцу было ново, Что вновь являлося очам, Делил я с братом пополам. И недоверчивый, суровый Он оценил меня. — Писал Петр. Николай отвечал ему та- кой же дружеской любовью и вниманием. В эти скорбные дни, оставшись один с убитой горем Ефимией Васильевной, поч- ти без друзей (большинство их раз'еха- лось па лето), Петр чувствовал себя очень