Сибирские огни, 1939, № 6

Бессмертный эпос о тебе ткать трудно свыше мер, — Родиться должен Фирдуси иль чародей Гомер! Вот детский возраст твой. На мир уже глядел остро Твой ясный взор и вкруг себя зло видел и добро. Прошло младенчество, и ты покинул лес и дол И в жарком поле к косарям с/идевшим подошел. Увидел ты, как черствый хлеб жевал герой труда, И в чистом сердце гнева гром прогрохотал тогда. Ты, полон богатырских сил, дал клятву той порой Мир зверский изменить, сломать несправедливый строй, И сызнова такой создать порядок навсегда, Чтоб мог трудящийся вкушать плод честного труда. Так, человека полюбив, ты в школу стал вникать, Ты в книгах мудрых стал ключа заветного искать; Души искал ты, что с тобой любила, бы одно, — Но пред тобой священник стал, как черное пятно. Он в книгах, выписанных им*, одно читал стократ: «Порядки мира на века незыблемо стоят». —■Нет — прогремело в сердце — мир стремиться не устал! — И кудри черные тряхнув, на кафедру ты стал. Толпа товарищей, как ты, бодра была, смела: — Другая книга нам нужна, — чтоб в жизни нас вела. Ты руку Ленину — гигант гиганту — протянул, И в море страждущих вошли вы вместе, — в мрак и г.ул . И вот родной Тбилиси твой, Батуми и Баку, Где горы гнева ты сбирал, и от кружка к кружку Горячих споров несся пыл-, в рабочих тех кружках Змей уловлял ты и сжимал в стальных своих руках, — В демократическом холсте очкастых змей, подряд Их разбивая черепа, уничтожал их яд. От титанической пращи, от ленинских бросков Скатился с трона не один кумир меньшевиков. Вот на тебя воздвигла рать иуд и палачей Охоту подлую, грозя из потайных щелей. Вот ты сидишь в своем' Баку, в Браиловской тюрьме, Как новый Прометей, таишь святой огонь во тьме. Но цепи лязгали во всех концах родной земли, И ссыльные, презревши страх, вдоль по Сибири шли. Жандармов, ненавистных псов, их провожал конвой. Тогда-то из окна тюрьмы раздался голос твой: — Счастливый путь! А кандалы вам надо поберечь, Они годятся для царя!.. — и огненная речь В сердцах товарищей зажгла бессмертные огни... В сибирских тундрах и тайгах, в страдальческие дни. Вот ссылок и побегов цепь, — а по Сибири, там Тебя раз’езды царских псов искали по пятам. Ты, как незримый дух, скользил; ты мчался собирать Клоки распавшихся полков, вновь созидая рать... Октябрь! — и новая тогда, от Питера горя, Над обескровленной страной заискрилась заря. И словно меч, сверкнула речь — зов Ленина и твой, — Рабочий встал, крестьянин встал у власти над страной. Тут вековая порвалась истории кора, Мио новый матери-земле родить пришла пора. Вот и года гражданских войн, суровые года, — Была всечасно жизнь твоя в опасности тогда. Сжимал советскую страну обхват лихих врагов.