Сибирские огни, 1939, № 4

аль на кузнецкий тракт. Были пеши, ста­ нем юонны. — Как же я-то... Один... — Ничего, брат, Егорша, не поделаешь. Нога у тебя до кости пробита. Недолго они судили-рядили о путях своих. Ясно было, что Егорша должен ос­ таться, а Сеньча — итти. Дождик перестал. Омытые сосенки сто­ яли над ямой; они собрались в кружок, касались друг друга ветвями. Сеньче, ког­ да он вылез, показалось, что они тоже говорят о путях беглецов. Была в их бе­ седе теплота и дружественность, вот-вот они сцепятся ветвям и пойдут вслед за Сеньчей и по бокам, охраняя его. А самая низенькая сосенка побежит впереди про­ водником. И он подумал, усмехаясь, что они, наверное, не знают человеческой ре­ чи, им надо показывать на пальцах. Егорша, охая, морщась, тоже выбрался из ямы. Был он весь грязен почему-то больше, чем его товарищ. Пегая борода, в которой запутались листья, висела не­ нужная, как будто привязанная. Сеньча уходил, махая рукой на проща­ нье. Сосенки не двинулись следом за ним, но уже на первом повороте его окружили такие же молодые сосны, и он пошел как бы вместе с ними, под их лесной охраной, и вот уже не видно его руки, И скрылся Сеньча, не видно Сеньчи, остался Егорша одип. X III Деревня! жалась у края болота. Кедры стояли над ней здоровенные, как богаты­ ри. Дождик сек деревню, был он косой, с градом — чтобы сечь больнее. Сеньча постучал в ворота крайнего до­ ма. В глубине крытого двора зарычал пес. Гонкий голос спросил: — Кого бог несет? — Я — беглец Сорока, из черни вы­ бежал. Откройте, добрые люди! — Ой! — вскрикнула женщина. — Диво нам, диво! И зазвучали другие голоса, мужские и женские: — Сорока? — Прибежал? — А где он? — Да у ворот стоит. — Диво дивное: у ворот он стоит! — Да тебе померещилось, — гудел властный хозяйский голос. — Эх ты, ба­ бий недоумок! Где ж это видано, слыхано, чтобы Сорока в такую пору из черни вы­ бегал! Он в сенокос выбегает, а не в та- кову пору. —'Я — Сорока! Отвори, хозяин! — Сорока? Ты? — Я. — А с чем прибежал: со злом аль с добром? — С добром, хозяин, с добром. — Ну, коль с добром... Дай-ка, Нюська, ружье, которое подлиннее, медвежатное... Порох-то под периной... дай-ко его сюда... Эй, Сорока! Пуля тебя не берет али как? — От пуль я заговоренный. — Нюська, вилы дай, которые подлин­ нее... Можегг и не с добром... Псов| отвя­ жи... —•Хозяин! Я к тебе с вестью прибе­ жал, с доброй вестью, а ты псов спуска­ ешь! Меня сколь били — не убили. Ска­ жу весть! Наконец-то приоткрылись ворота. Жен­ щины шарахнулись прочь. Потом они дол­ го шептались в сенцах. — А не шибко страховиден. — Ой, нет, страховиден! Глазищи— по рублю, борода— елкой. — С вестью прибежал. Что за весть? — Нашу Фроську сосватать хочет! — Ой ли? Меня сосватать? Чтобы я с дам по черни бегала? Вовек не пойду! — Батя велит — пойдешь. — Ой, не пойду! — Станом прим, оком светел. Почто не пойдешь? — Да нет, бабы, не за тем он прибе­ жал. — А зачем? — Про то мужики знают. Пойдемте по­ слушаем. Сорока сидел за столом, спиной к печ­ ке. Ему было приятно в тепле настояще­ го человеческого жилья, он был рад, что достиг, накснец, деревни. Добыть коней казалось ему делом нетрудным... А хозя­ ин все угощал и угощал его медовухой и пельменями, незаметно и зорко присма­ триваясь к нему. Могучие сыновья хозяи­ на стояли в стороне, девка Фроська с во­ сторженным страхом рассматривала бегле- ,ца, то и дело выглядывая из сеней, и от .взглядов этой полнокровной приятной на вид девки, от хозяйского 'Внимания, от на­ питка и обильной еды беглец размяк и начал пьянеть. — Сыро, поди, в черни-то? — спра­ шивал хозяин. Сиб. огни. № 4. 1939. 7.