Сибирские огни, 1939, № 4

— Мужики с голоду драться зачнут. — Отпусти нас! — А меня отпустишь? — надменно спросила Полинка. — Поцелуешь — отпущу. Тут все засмеялись над ним, и он oi- пустш их. Полинка спустилась к речке. Здесь гор­ батились деревянные домики бергалов. Бычьи пузыри, вставленные в окна вме­ сто стекол, смотрели как злые глаза. По­ хрустывали под ногами мелкие осколки руды. Ребятишки в холщевых лохмотьях играли на углу. Полинка подошла к ним, и ей захотелось узнать, как они играют, потому что она была еще очень молода и не совсем утратила интерес, к ребячьим играм. — Вы что делаете? — Беглеца сквозь строй прогоняем,— важно ответил самый большеголовый. Он был очень увлечен и даже не заметил, кто с ним говорит. Ребятишки стояли дву­ мя рядами, один против другого. Тонкими ветками хлестали они мальчишку, кото­ рый прыгал на одной ножке вдоль рядов. Ему, видимо, было больно, хотелось заре­ веть на всю улицу, но он все же прыгал и не ревел. Беглецы но ревут. — Сейчас тебя в гроб положим, — ска­ зал самый храбрый. Самый чумазый застучал было двумя осколками руды, изображая барабан, но тут Полинка вздумала погладить его по макушке. Он оглянулся, сбросил ее руку и завопил: — Малолетки! Гляньте! Это ведь По­ линка офицерская! Тю! Полинка! За сколь тебя отец продал?! — Тю, Полинка! — орали ребятшпки, повторяя слышанное от взрослых.—Отец твой на деньги жадный, откупиться хо­ чет от бегргальства! Терпеливо переносила она вое, что ей приходилось слышать, но те же самые слова, когда их выкрикивали ребятишки, показались особенно обидными. Подобрав подол сарафана, пустилась она бежать прочь, а вдогонку: — Офицерская!.. — Штейгерская!.. — Подпоручикова!.. Полинка сдержала слезы, подумав, что ресницы хорошо начернены, жаль будет испортить и что собаки лают — ветер носит. Но одна слеза, наверное самая го­ рячая, обожгла все-таки полиикину щеку. И подумала: ночами доокди идут, капли часто попадают ей на лицо, холодные, совсем не такие, как эта слеза. XI Два раза в неделю пробиралась По­ линка к дому презуса военного суда. Из вечера в вечер принимался дождь. Она скользила и спотыкалась. Ее впускали по черному ходу, юна оставляла мокрую шаль в кухне. Лысый нрезус ласкал ее лениво. Ему было скучно жить, презусу. Надое­ ло ему все на свете: тесный мундир со стоячим воротником, шлафрок, служеб­ ное присутствие, карьера, шелест бумаг и скрип гусиных перьев. Ему надоело выно­ сить приговоры о количестве палок, он начинал зевать от одного вида своей дое­ ны, толстой и крикливой, с ее француз­ ским языком и сибирскими сплетнями. Чтобы рассеять это состояние, он ве­ лел: пусть приходит по средам и субботам бертальокая девка, о которой был уже на­ слышан от прочих горных офицеров, раз­ влекавшихся ею. Некоторые отзывались весьма одобри­ тельно, находя в ней первобытную непо­ средственность самой, как сказал один подпоручик, праматери Евы. Презус не находил ничего особенного, но (деньги платил аккуратно. Отец Поливки, бергал первой статьи За- лесов, прятал их в деревянном ларе под шубами, шубейками и другой рухлядью, старая(сь запрятать как можно дальше, мял хрустящие ассигнации и втискивал в ру­ кав старой одежонки, прикрывая эту оде- жшку разнообразным скарбом. Он ходил вокруг своего ларя, точно влюбленный петух вокруг курицы, посматривал, само­ довольно крякал и сТавил на крышку ла­ ря друшй маленький ларчик. Ему хоте­ лось, чтобы никто не знал о его ларе и о том, что в ларе лежит. Затем, кряхтя, брался за окобу и вытаскивал свой ларь из горницы в сени. Тут ему начинало ка­ заться, что не годится, слишком опасно держать ларь в сенях, и он, ругаясь тре­ вожным шопотом, тащил свой ларь об- ратпо в горницу. Потом у него возникало желание еще раз подержать в руках деньги, пересчи­ тать их, полюбоваться блеском серебря­ ных монет, отложенных отдельно в ме­ шочке из козьей шкурки. Он открывал свой ларь, ползал около него на коленях, как перед бонсеством, трясся, чуть не