Сибирские огни, 1939, № 4

узкую колесную дорогу вое ближе и бли­ же1к реке. Слета —•скалы, оправа — обрыв, под которым, напарываясь на ка- менныа зубья, утомительно выла река. Бот такой же вой стоял в долине, когда в рассветный час здесь проходили парти­ заны. Неяриятио хрустел битый камень под копытами^ лошадей. Из-за окал не было видано, что к ущелью ползли черные тучи. Винтовочный залп был внезапен и густ, как летний грозовой ливень. Вра­ жьи пулеметы били справа, из-за реки и спереди, вдоль по дороге. Обезумевшие крестьянские шли вставали на дыбы, грохались — подкопленные пулями — на камень, бросались в реку. Партизаны пада­ ли за 'трупы лошадей, за камни и отстре­ ливались, пока были патроны. Ждали подкрепление. Но вместо своих товари­ щей увидели роту большебородых из дру­ жины «Святого креюИа». Тоща пришлось взбираться еа скалы, цепляясь за верш­ ковые выступы и щели... Раненые сры­ вались с уступов и, падая на камень, разбивались на-емерть... Роман с грустью говорил об отце. О смерти славного партизанского пушкаря не было известно Ничего достоверного. Одни рассказывали, что в последнюю минуту боя Алексей Дымнов поднялся из- за прикрытия, чтобы ©толкнуть пушку в воду. В этот мнт грудь его прострочил вражий пулемет. Вслед за самогонной пушкой — грозным детищем ювоим — упал пушкарь в бушующую реку. И мо­ гилой ему стали далекие неизведанные, северные омуты. Другие уверяли, что оборвался он с высокой скалы и попал под топор большебородых дружинников, и что истерзанное тело предано земле вме­ сте о его товарищами, павшими смертью героев. А пушка, обрызганная кровью их:, была изрублена и пошла под котел, в ко­ тором вражья дружина варила обед. Ходили смутные1слухи даже о том, будто видели пушкаря о перебитой пулям® ру­ кой вкшко на горе, но в чей стан он спу­ стился — никому неизвестно. Веснин молча слушал шахтера. Они прошли ущелье и оказались на не­ большой мягкой лужайке, посредине ко­ торой за низкой деревянной оградкой зе­ ленел невысокий холмик. На нем стоял обелиск, сколоченный из серых досок, ко­ торые уже успели прошить. Дожди и вет­ ры смыли, оцарапали надпись. Роман ти­ хо снял фуражку и склонил голову, не замечал, что ветер треплет волосы и бьет по ногам сухим прошлогодним дудоч­ ником. Не мог сжиться о мыслью, что пе­ ред ним — могила отца. В детстве вот так же долго не мог примириться' с тем, что отца пет в живых. Оттого, что не видел его мертвым, казалось, что он жи­ вет где-то в незнакомом селе и вот-вот даст о себе звать. Сталю обидно, что обелиск на брагском кйедбшце ветхий, и Роман с укором по­ думал:-«Забываем о дорогих могилах»... Будто прочитав его мысли, Веснин тихо, ■как над покойником, промолвил: — Да, памятником этим героям будет 9а)вод„ Он медленно повернулся и молча по­ шел обратно берегом реки. Роман поша­ гал за ним, * * * После обеда они поехали на правый бе­ рег большой реки. Дома в старом город­ ке были деревянные, шатрообрааные, при­ земистые, на гнилых покосившихся кры­ шах рое бархатисто-зеленый, мох. На свои кривые улицы дома смотрели подслепова­ тыми, маленькими, неприветливыми глаз­ ками 'огаан с частой решеткой черных рам.. Перед ними горбились узкие, высокие тротуары. В многочисленных лужах валя­ лись свиньи, а на сухих местах куры раз­ гребали мусор. Впечатление дряблой древ­ ности усиливалось желтыми прошлогодни­ ми дудками дурмана, топорщившегося возле седых — от времени — заборов. Старая базарная площадь с трех сто­ рон обставлена одноэтажными, рыжими каменными домами. Когда закрывали окна тяжелыми железными ставнями, дома по­ ходили на огромные суядуки. В нижнем конце площади — бурые стены собора, сожженного Воркуном. За каменной огра­ дой—-гнилые пни и между immu— чугунные плиты с именами попов, майо­ ров, кавалеров и (купцов. — Купец в лохмотьях, — сказал Вес­ нин о прошлом старого городка. —•Сам грабитель, он боялся грабителей и прятал золото под лохмотьями. Триста лет он топтался на богатой земле, па этом чер­ ном золоте, как потух на навозной куче, в которой лежал жемчуг. — А рос городок хило, — продолжал он. — Тридцать пять лет тому назад здесь жило три тысячи душ и теперь — тоже три. А на том берегу — уже около сорока тысяч. Через пять лет там будет жить триста тысяч.