Сибирские огни, 1939, № 4

прое дочери ответил, что Варя раньше его ушла из дома. Это поселило в сердце Ро­ мана смутную тревогу и заставило поду­ мать о том, что последние дни, работая в другой смене, девушка, похоже, уклоня­ лась от встреч в раскомандировке шахты. Вошел Баггыкщн, и хозяин пригласил го­ стей за стол, т котором стояла четверть портвейна и два графина водки. — Я гляжу, ты, Федор Иванович, при­ чащать пас решил, — посмеялся Бать­ кин, пробираясь в угол. — Для безбожников беленького х®а- тит, — успокоил гостя Колюбакий и на­ лил ему первому стакан водки, взглянул на Дымнов®, сидевшего рядом. — Охотник, конечно, тоже за белое?.. — Нет, мне красного, — твердо отве­ тил Роман, вспомнив, что дал себе слово не напиваться в этот вечер. — Красного?! — удивленно покосился на т е д а Андрей Матвеевич. — А тоже языком болтал: «Попробуй — подкоси». И шахтеров осрамишь, и охотников. — Хочу впервой попробовать крас­ ное... — сказал Роман, подумав о том, что Варя, хотя и с опозданием, но придет сю­ да, а пьяному провожать девушку неудоб­ но. — Не слушай его, наливай водку, — гремел старый шахтер, приготовляя себе селедочный «пыж», как он называл за­ куску. Но Роман взял четверть и налил себе стакан. — Чорт с тобой, — воскликнул Андрей Матвеевич и первый чокнулся с ним. — Люблю за упрямство! Зазвенели стаканы. Батькин смотрел за вс/еми. — А почему женке не нажил? — спро­ сил хозяина. — Я хочу е ней чокнуться. Клавдия Кондрагьевна достала рюмку из шкафа и сама наполнила ее. Чокнулась. Выпила последней. А когда ©ее закусили селедкой, поставила на стол блюдо с мя­ сом. Выпили по второму. Колюбакии сказал: — Когда я жил на приисках, так пил только спирт. А сейчае яе могу, — в гор­ ле дерет. — Разве ты приискатель? — заинтере­ совался Батькин. — А то как же! За золото неделю в кутузке просидел. — Прикарманил? — Не утерпел. Отец вм жизнь на приисках хребет гнул. Я с малых лот ви­ дел, как приискатели золото с собой уно­ сили. Когда сам пошел работать, понял, как оно на человека действует Увижу золотину, задрожу весь, а рука! так к не­ му и тянется. Знаю, что взять его нель­ зя, наше оно, государственное, а удер­ жаться не могу. Плюнул на шее — на за­ работок, на квартиру и уехал сюда. — А я думал: «Вот бы мне на золотых приисках поработать». Так, для интере­ са... — сказал Дымнов. — На угле работать — сердцу спо­ койнее, — продолжал Колюбаквн. —. Я с прииска привез золотишка немного. Уз­ нали про это— я ни от кого не скрывал с©ое эолото — и арестовали меня голуб чива. На допрос позвали: «Где золоте взял?» — На приисках... Потому и уехал оттуда, что оно мучмло меня. А вы так охрану усильте. — «Ну, иди, говорят, ра­ ботай на угле...» Налили еще по стакану. Роман посмо­ трел на часы — было уже пять минут одиннадцатого — и 'резко толкнул стакал к графину с водкой. — A-а, не вытерпел!.. — загремел Батькин, заглушая все толоса. — Не да­ вать ему теперь ни капли! Кондратнй Мокеевич, опустив сголову на руку, запел заунывно: Шахтер в шахту опустился, С белым светом распростился. До свиданья, белый свет, Я вернуея или нет. Батькин толкнул его локтем, но он не понял, качнул головой и продолжал еще грустнее: Шахтер рубит со свечами, Носит смерть он за плечами. — Будет тебе... Затянул нуду, — одер­ нул со&ед старого шахтера. — В Донбассе слышал перед войной, с тех пор нееня в память запала, — об’- яенш Митузов. — Давай выпьем за новую жизнь, за веселые песни! — предложил Гоша Ря­ бов, молодой круглолицый парень. — Сегодня, ребята, пейте сколько хо­ тите, а завтра в ночь на работу являй­ тесь, как огурчики, — предупредил хо­ зяин. Водка Роману вазалаеь простой водой: он не пьянел и оттого почувствовал себя обиженным. Эта обида прошла, когда ему послышалось, что на крыльце эапоекри- пывал снег. Несколько мщу? он жрл,