Сибирские огни, 1939, № 4

шать? Мама мне уже раза три говорила: «Позови вечерком... чайку попьете. Из са- мовара-то вкусней, чем у него там из жестяного чайника». Чудачка она!.. Около самовара, говорит, семьей пахнет... Роман встал, — где-то совсем близко равливался частый, как звон бубенчиков, хохот Гали. ** ait Домой Роман вернулся раньше Вепрева, достал ключ, который они прятали над дверью, и загремел им, открывая тутой замок. Соседка выпорхнула из своей квар­ тиры и, ядовито улыбаясь тонкими губа­ ми, подала белый конверт, зашитый льня­ ными нитками. — Вам, Роман Алексеевич, письмецо пришло. Наверно, от милой женушки, из деревни. Она там, поди, истосковалась по вас?.. Дымнов вырвал письмо из сухих длин­ ных пальцев женщины, сунул в карман и, холодно поблагодарив, опять загремел ключом. — Она, поди, там детей роютит: бев от­ ца родного? — не унималась соседка. — Есть детишки-то? Наверно, сердце пощи­ пывает, когда на ум придут? — А вы что, в няньки напрашивае­ тесь? — сверкнув главами, ©просил Ро­ ман и, открыв дверь, не спеша вошел в комнату. А соседка продолжала так гром­ ко, что было слышно чере/з дверь: —<Нет, ошибаетесь, Роман Алексеевич, чтобы я к вам— в няньки. Просто де­ вушке одной надо свавать... Она, бедная, не знает, что у вас. в деревне — детная женушка... Роман зубами перекусил толстую нитку п дрожащими пальцами развернул само­ дельный конверт. Выпал лист, выдранный из книги по учету колхозного имущества, строчки: на нем расположились косо, бук­ вы крупные- и неуклюжие, чернила' ры­ жие, неприятные. Письмо было действи­ тельно от Ефросиньи Власьевны и начи­ налось с упрека, что ©от он бросил ее, законную жену, бросил сына, целый год живет па руднике и домой даже не соби­ рается. «Я знаю, что ты связался там с шах­ терскими девками, — читал он в письмо жены, — а мне посылаешь гроши. Ты думаешь, что я на эти гроши могу про­ кормить твоего сына, что я бессловесная и не скажу ни слова. Ошибаешься, това­ рищ Дымшв. Я знаю, что сейчас ты пе­ решел в забойщики и денег зарабаты­ ваешь много. И я подам на тебя в суд, чтобы присудили половину твоего зара­ ботка отдавать мне на прокорм ребенка. Советский закон стоит за детей...» «Она права, — закон за детей, — по­ думал Дымнов. — И ничего не ска­ жешь — закон правильный». «А если не хочешь судиться, — читал он далее, — то немедленно высылай две­ сти рублей и каждый месяц — по сот­ не...» — Чья же рука писала это?.. — заду­ мался Роман, присматриваясь к почерку. Судиться ему не хотелось. От боялся не приговора, а широкой огласки, что вот пойман отец, который не желает платить на воспитание сына. Он обругал себя за то, что женился молодым; письмо раворвал на мелкие клочки и бросил в печку. Потом он. достал двести рублей, которые были отложены на покупку ружья, и отправился на поч­ ту. На переводном бланке написал: «Посылаю деньги на воспитание родно­ го сына Егора Романовича Дымвова». Дважды перечитал эти строки, и ему стало приятно, что он написал не на «прокорм», как было в письме Ефросиньи Власьевны, а «на воспитание родного сы­ на». * С незнакомой ранее тревогой Варя жда­ ла возвращения Романа с охоты. Вторую неделю ее мучила подозрительная тошпо- та, и она не знала, что ей делать. К вра­ чу не могла пойти, — боялась, что лю­ ди окажут: «пе зря ей стены смолили!..» Десятки раз она приходила к реше­ нию — посоветоваться с Романом, но вскоре же отказывалась от этой мысли, бередившей' болезненную девичью стыдли­ вость. Мучительнее всего было то, что она но знала, как отнесется Роман к ее словам. Вдруг он укорит: «Какая ирнплодливая! Сразу и понесла!..» Тогда, волей-неволей, придется итти к врачу... А это, наверно, очень больно и не всегда безопасно? Когда Варя услышала от отца, что у зятя соберется вечеринка, она еще боль­ ше загрустила от обиды на то, что не она будет жарить глухаря, убитого Романом, и не к ней соберутся гости. Была бы