Сибирские огни, 1939, № 4

оглядываясь. Оказавшись возле самой плиты, посмотрел на «американца» снизу вверх, как тогда, в поповском доме, и на сердце у нето защемило. Ой едва сдержал­ ся, чтобы не вскочить на плиту и не грохнуть в лицо: «Кто для партизан за­ падню подстроил?..» Но Иван Семенович, потрясая кулаком, уже рассказывал о постройке в тайге «орудийного завода», в мотором будто бы по его проекту была изготовлена деревян­ ная пушка. «Врет и пе Метается...» — отметил Роман и, чтобы 'сдержать дрожь, поджал руки. — «Хорошо, что не узнал меня...» Следующий эпизод касался его земля­ ков и знакомых мзст. В десяти километрах от села Тайного, возле старого тракта, чернел пихтовый столб межселеиной гра­ ни. Поравнявшись с этим столбом, парти- заны-тайнимцы якобьг остановились и заявили командиру: «Наша земля кончи­ лась, дальше не пойдем. Зачем нам чужие деревни охранять?» И он, Иван Воркун, не мог уговорить их до тех пор, пока не расстрелял у возх иа глазах одного из за­ коперщиков, матерого кулака Оилкдаа. «Да у наю в селе, помнится, и фамилии такой не было», — подумал Дымнов и насторожился, потому что Воркун загово­ рил о Раздолье. Но, рассказывая о разгро­ ме отряда, Ива)» Семенович ничего нового не прибавил к тому, что было известно многим, а о гибели пушкаря Дымнова да­ же не упомянул. Когда оратор умолк, Роман хотел задать несколько вопросов, но парнп сняли Ива­ на Семеновича о плиты и начали дружно подбрасывать в воздух. Стоголосое «ура» гремело горными обвалами. Но вот Воркун уже на йогах. Вот вдет он к лесочку, у которого стоит конь, запряженный в ходок — легкие дрожш с прутяным кузовом. Роман забежал вперед и, остановив его, опросил нарочито громко: — А вы не помните кузнеца Дымнова? —• Дымнова?! — Воркун взял парня под руку и заглянул в лицо. — Как же, как же можно забыть такого героя?!.. А сегоря я, видите ли, торопился — на шахту надо—-и о многих не упомя­ нул. — А ты — сынок Алексея Павлови­ ча?.. Очень приятно!.. — гудел он, уводя Романа подальше от людей. — Заходи ко мни на квартиру, поговорим, повспоми­ наем. Я ведь помню тебя таким мальчу­ ганом. Ты, наверно, охотник? Алексей не маг не заразить сына этой хорошей стра­ стью. Как-нибудь с’ездим иа охотишку. Я тебе дам свое ружье... Он говорил быстро, безумолку, и его нельзя было перебить. А когда! они до­ шли до ходка, предложил Роману место ря­ дом с собой, но тот отказался. Оставшись один, Роман вдруг вспом­ нил, что хотел пойти в город вместе с Митузовыми; быстро вернулся на верши­ ну сопки, где еще находилось несколько человек, но, увидев, что среди них нет ни одной девушки, повернулся и побежал вниз по тропе. Впереди — знакомые го­ лоса: Митузов о Батькиным потихоньку спускаются к лесу... «Ушла... с тем... Видно, вправду в ти­ хом омуте черти водятся», — подумал Роман и свернул с тропы; .остановился, закинув голову, смотрел на холодное темносинее небо до тек пор, пока авщды не показались острыми сосулыкэми льда. Мелкая дрожь сотрясала все тело, будто ледяное дыхание севера коснулось 'скло­ нов сопки. Спускался медленно, без тропы, часто останавливался и прислушивался, — нод ногами шуршали опавшие листья, а по- лунагие березки стыдливо перешепты­ вались, может быть, последний раз в эту осень. Глубокой ночью Роман вошел в город, и он показался ему незнакомым и непривет­ ливым. Возвращаться в барак не хоте­ лось, — парни-зубоскалы; начнут расспра­ шивать о Варьке. А он не может слышать о ней. Хорошо бы теперь с кем-нибудь вдумчивым поговорить о партизанских днях, о гибели отца и обо всем том, что наболтал Боркун; посоветоваться бы... Незнакомая, полная радости, песня за­ ставила остановиться и прислушаться. Она доносилась с берега, Ажи. Роман повернул в переулок и пошел на голос чужой радости. ** * Дрова в костре догорали. Извиваясь си­ зыми змейками, дым тянулся к круглому отверстию в оводе юрты. Кошеиная кровля жилья походила на степной небосвод. В дымовое отверстие видны далекие яркие звезды. Сидя у огня, Натай пел о цветистых степных просторах, о девушке, степью вскормленной: