Сибирские огни, 1939, № 4

свою вторую встречу с Куйбыпгевым, рас­ сказывает так: «Второй раз я '0 Куйбышевым встрети­ лась в июне 1912 года, когда от возвра­ тился из парымской ссылки в Омск. Прие­ хав в Омск, ои остановился у своей бабуш­ ки. Ее помню, на 2-й или 3-й день после приезда Валериана зашел к нам полицей­ ский Мартынов и стал звонить по теле­ фону, прося от жандармского управления разрешения на арест Куйбышева. Поли­ цейский ушел. Надо было быстро преду­ предить Валериана об этом;. Я, не1теряя ни одной минутки, бросилась в дом ба­ бушки Валериана. Но там Валериана не застала. Оказывается, он в это время, ничего не подозревая, сидел в другом до­ ме, споря с собеседником по партийным вопросам. Mioe сообщение удивило его, но он знал нравы царской полиции и поэто­ му быстро принял решение: не сдаваться. К сожалению, попытка скрыться прова­ лилась и он был к вечеру задержан и арестован»-1 Тов. Куйбышев пытался бежать. Шпи­ ки и полицейские, оцепившие весь квар­ тал, схватили тов. Куйбышева и повели пои конвоем в тюрьму. Это был шестой по счету арест. 4 мая его освободили из Нарыма, 15 июня вновь арестовали и бросили в тюрьму, причем подвергли же­ стоким избиениям и издевательствам. Царские псы думали <этим сломить волю Валериана, заставить его просить поща­ ды, но они ошиблись в своих расчетах. На избиение и издевательства Валериан Владимирович ответил презрительным и гордым молчанием. Об этой возмутительной расправе с нимв ойгской тюрьме он вспоминал, как об исто­ рии, «которая совершенно незабываема в моей жизни». «Меня привезли в омскую тюрьму, — писал Куйбышев. — Оказалось, что там нет ни одного политического заключенно­ го. Меня втиснули в общую уголовную камеру. Назавтра утром меня вызывают в кон­ тору. Ничего не подозревая, иду в конто­ ру, где мне пред’являют требование ост­ ричь волосы и одеться в арестантскую одежду. Я уже три раза перед этим си­ дел в тюрьме. Этого никогда не бывало. Вообще политические пользовались этим минимумом привилегий: быть в своей одежде и не стричь голову. Я заявляю протест: на каком основа­ нии, почему? — Ах, ты рассуждать! — и хлоп менй па щеке кулаком. Я бросился» на тюрем­ щика. Меня схватили сзади за руки и на­ чали бить. Избили до полусмерти. В по­ лусознательном состояпии меня переодели в арестантскую одежду, обрили и втисну­ ли в камеру уголовных. Пять дней я про­ лежал с перебитыми ребрами, раабитой физиономией, весь в синяках. Потом меня отправили в томскую тюрьму».1 Это было 19 июня 1912 года. Так Валериан Владимирович спова ока­ зался в Томске и снова не на воле, а в тюрьме, в которой па этот раз просидел четыре месяца — до октября 1912 года. Однако, за все четыре месяца заключе­ ния он, как и раньше, пе прекращал ра­ боты над собой, над воспитанием своих товарищей. Непрерывно продолжая учить­ ся, учил других, извлекая из каждого ■факта новый опыт борьбы с царизмом и проявляя свою пеизменную стойкость и мужество в борьбе с тюремным режимом. В тюрьме Валериан Владимирович уз­ нал, что он арестован за организацию первомайской демонстрации в Нарыме. Вместе с ним в одной камере сидели и другие члены большевистской группы, участвовавшие в устройстве демонстра­ ции. Один из них впоследствии вспоми­ нал: «В 1912 году вся наша группа во главе с Куйбышевым была арестована за ор­ ганизацию первомайской демонстрации!. В одной камере с Куйбышевым мы проси­ дели около 4 месяцев. Нужно сказать, что Куйбышев обладал колоссальной трудо- сдасобыостью. Он мог почами без сна просиживать за работой, и в тюрьме он не переставал заниматься самообразовани­ ем и продолжал учить своих товарищей. Своей бодростью, жизнерадостностью Ва­ лериан Владимирович заражал остальных заключенных, поддерживая их в минуту упадка. В тюрьме мы находились в чрезвычайно тяжелых условиях. Самодержавие делало вое, чтобы ухудшить наше положение. Чтобы противодействовать вредному влия­ нию тюрьмы, тов. Куйбышев занимался ежедневно гимнастикой и заставлял то же