Сибирские огни, 1939, № 4

— Эй, горемычный! В присутствие те­ бя требуют! — Киму я там понадобился? Умирать пора! — Сейчас иди: велели быстро! — Да вы, голубчики, поди, насмехае­ тесь? — Тебе говорят — иди. Нет никакой насмешки, а есть повеление. — Иду, иду, голубчики. А скажите вы -мае, дитятки мильге^ писаря молодые, почто же обо мне! начальство вдруг вспом­ нило, кому я там надобен, по какому де­ лу? — Окажем, коль никому ие равбол- таешь. — Что 1 вы, сыночки, да чтоб мне в шахте пропасть, file видывать свету бе­ лого! Да разве не знаю, что за болтовню полагается! — Ну, тогда слушай. Ты здесь, почи­ тай, самый древний, людей знаешь по всей округе, новсему Салаирскому краю; в черни каждая пихта тебе ведома, вся­ кая сосна. Верно? — Было верно, голубчики, да ртал за­ бывать. Память не та уже, тем посу­ дите. — , Припомнишь! У нас в делах все ведь записано, вся твоя казенная служба и жизнь как та ладони. Солдат водил беглецов ловить? — Так точно, водил, тому десять го- до®. — Нынче поведешь имать Сеньчу Ба- бапакова и Ветошкина Егоршу. Слух был: забежали они в coir-ры. Окромя тебя, ни­ кто тех путей толком не разумеет. Отка­ зываются. — Ох ты, притча какая! Да у меня ведь кусочки . не собраны, кусочков на­ обещали. Как же поведу? Хил, адаб. — Отказываться не вздумай. Скажем тебе' секретно: будет награда. Может, го­ да Tipn скостят, со службы тебя отпу­ стят, в деревню па пропитание. — Ох ты, притча какая! Отпустят?.. На пропитание?.. — Может, и отпустят. — Поведу солдатиков, поведу. — Мерина тебе дадут, поедешь на ме­ рине. Три} солдата, три коня, сабли, ру­ жья. А ты вроде фельдмаршала. — Смейтесь, смейтесь, родные мои, де­ ло-то ведь казенное, жестокое. А вдруг отыскать не посчастливится? — Тогда, известно: тебе — штраф, сол­ датам — штраф. На пропитание Не вый­ дешь. — Я уж постараюсь, птенчики вы мои, с усердием искать буду! — То-то и опо-то. Пойдем, да не ро­ бей. Пожалуют на полштофа — нас уго­ стишь. — Угощу, любещше, как не угостить! Горемыка ушел с писарями. Сожители перестали плакать. Они отчасти завидова­ ли и были довольны, что он уезжает в чернь. Лучше бы и не возвращался, не донимал их больше. XYII Солдаты спрашивали: — ну, где? — Найду, найду, служивые, дайте срок. Теперь-то уж мы на ихнюю тропинку на­ вали, прямехонько на нее, не иначе. Вот ойа, тропиночка, змейкой вьется. Горемычный бежал по следу, как пес, «я даже ковылять перестал и, кажется, Принюхивался в земле, мокрым лйстьям, находя знаки, не заметные никому, кроме него. Глаза -его не>разбегались, а смотре­ ли куда надо. Он приметил, что со ство­ лов нескольких берез содрана береста. Какие-то люди разводили огонь. Солдаты устали, надоело им путаться в мокрой Тайге, И они обрадовались, когда горемыка начал разгребать педозритель- Ио высокую груду хвом|. Он разгребал и приговаривал: , — Не обманете меня, беглецы, ох, не скроетесь от меня, не скроетесь! Дождик мюросил — будто скупой апте­ карь отсчитывал каплю за каплей, боясь ошибиться хоть на одну. Молодые сосен­ ки укоризненно качали верхушками. Открылась яма. Наставив ружья, сол­ даты окликнули Егоршу. Он не ответил. Перед этим стихла боль в ноге, заснуть ему удалось. Истомленный болью, голодом и сыростью он дошел до такого состоя­ ния, когда человек ничего не хочет, кро­ ме сна. И если заснет, то спит крепко. — Помер, что ли? — Не должно. Будто бы дышит. Слезь­ те в яму, соколики, тащите его, беднягу, на свет божий. Растолкали Егоршу. Он, долго! ие мог толком проснуться 'и понять, что же та­ кое делается, почему здесь эти усатые в касках с чешуйками. И горемычный здесь, манит ого пальцам: — Вылазь, вылайь! Завыла нота, а тут еще двинули прик­