Сибирские огни, 1939, № 3

Очнулся. Жалобно стеля. Промолвил: — Подыми меня! Ямщик! О, помогай -мне слезть! Мне ошеиъ. много дурно есть! Упрел, Испарина на лбу. — Ямщик! Веди меня в избу. Э! Зря затеял ты борьбу. Теперь веди тебя в избу. Вошли. Ложится, истомлен, пруссак на лажу. Говорит: — Ох! Внутренность совсем горит. Отбита внутренность моя. О! Ты злодей, ямщик Илья. Подай халат мне, панталон... И снова жалобнейший стон: —• Подай мне свежий панталон! Несн багаж (мой поскорей... Я сам просил, чтоб гнать быстрей, Но ты хотел меня убить... Я не хочу тебя казнить, Мне сам Христос велел прощать. Ни слова больше! Хальт! Молчать! А! Чуешь для чего клиши мечтали вынуть казаки в глухом лесу на всем скаку. Тебе понятно, пруссаку! Молчанье. Из-под шуб и дох тяжелый раздается вздох. XIX На шумной улице села толпа гудит певесела. А все ж смеется казачье, довольно чем-то мужичье. — Илья! Как здравие твое? — Ну, прокатил ты пруссака. Он, слышно, очумел слегка. — Пруссак бы вовсе околел, да губернатор не велел! ...Соймонов стар, Соймопов сед. Не хочет он держать ответ. И так уж на своем веку он претерпел не мало бед. Отставку скоро «старику дадут за выслугою лет. И мирно доживет свой век птенец петровского гнезда. Эх, господа вы, господа! Орлы! Кто ж крылья вам падсек? На шумной улице села толпа гудит невесела, И липнет теплый вешний снег к подошвам стоптанных сапог. О, села у больших дорог! К вершинам гор, к низовьям рек Пути на запад, на восток, Пути в столицу и в острог... Здесь все, кто шел, оставил след. И никому то невдомек, что ровно через десять лет С Урала встанет человек, восстанет некий человек в одежду царскую одет. Ему железо для ядра подаст высокая гора, ему рубли из серебра чеканить будут мастера Во мгле монетного двора среди суровых мрачных гор. И будет мысль его хитра, что не мятежник он, не вор, но истин­ ный он внук Петра! Того не ведает Илья, не чуют толпы варначья, не знает и Игна­ тий Шпаг, из Омской крепости казак.