Сибирские огни, 1939, № 3

Плеснуло. Брызнуло. В галош! В галоп несутся казаки, Но, друг от друга далеки, один отстал, другой отстал... Обрывы. Берег дыбом встал... Крут яр. Там снищет гибкий тал. Шпицрутен так бы не свистал, Как свищет тал, как хлещет тал! Ага! Ожгло тебя, пруссак? Ну, пронесло! Теперь овраг. Перелетим на всем скаку? Ха! Треуголка на боку! Она совсем слетит с башки. Отстали вовсе казаки. — Абстеллен! Стой! Молчи, злодей! Довольно мучил ты людей. Теперь попался. Разобыо я тушу жирную твою о дно саней! Тебя копытами коней я истощу, коль захочу. Не дам пощады палачу! Руками ветер не лови! На помощь стражу не зови, Не радуйся, что тот казак других опередил людей.’ Ведь это же Игиашка Шпаг. Ты думаешь, тебя, злодей, Игвашка хочет отстоять? На сабельную рукоять Игнашка руку положил, клинок он нолуобнажил, Но не меня рубить, Илью, а голову отсечь твою! Ты мучил весь казачий полк. Отмстят! Возьми ты это в толк Ну, что, пруссак, завыл как волк? Ага! Откинулся. Замолк. Смерть! Смерть близка! Но тут, на счастье пруссака, выносит леший мужика из придо­ рожного леска. Дерьма навстречу целый воз. Везут навоз на перевоз. Мелькнула, издали видна, сарая ветхая-стена. Куда дорога завела? Пес выскочил из-за угла. И мчится тройка, как стрела, по шумной улице села. XVIII Аж в пене морды лошадей. Крут поворот. К саням сбегается народ. Тревожны голоса людей. Вот, наконец, нагнал казак. Конечно он. Игнашка Шпаг! Он мчался, шашку обнажив! — Седок-то жив? Я думал — вывалишь в овраг! Глядит казак на ямщика, глядит ямщик на пруссака, А тот? Согнулся и молчит. Подымется как, закричит, ударит... — думает Илья. — Прощай, головушка моя! Но, нет. Сидит недвижен, нем. — Ба! Он без памяти совсем!