Сибирские огни, 1939, № 3

кивали на 'Владимира Яковлевича и веве- селые воспоминания о прошлом: будили тревогу, поднимали из каких-то неведомых душевных глубин обиды, оскорблении... Припомнились насмешки, издевательства, злорадство, ночь пои утлом Стешкина, чернила, вылитые в лицо. Подумать толь­ ко, как гнал его через Шумиху вооружен­ ный искалеченным ружьем Алтухов. «Эй, посторонись!» А тетка Степанида прилип­ ла к Агееву, как язва, насчет галош! От­ казалась семья. Кум Толчков — бывший задушевный приятель — променял его на новые ботинки... — Пусть они теперь посмотрят! — Владимир Яковлевич вдруг сел на траву, открыл чемоданчик и с величайшим удо­ вольствием вытащил отличные желтые ботинки. В пику Толчкову. Он свои ботин­ ки наверняка истрепал. — Порядочный человек нигде не пропадет! Пусть зна­ ю т!..— Зашнуровав новые ботинки, Агеев решительно зашагал прямо в центр Шу­ михи. — Да, пусть посмотрят! Пусть разинут рты от удивления!.. Но войдя в Шумиху, Владимир Яковле­ вич, вмосто того, чтобы удивлять других, начал удивляться сам: по улице ехали че­ ловек пятнадцать парней и девчат на ве­ лосипедах. На сверкающих никелировкой велосипедах! Все велосипедисты в одина­ ковых майках. В центре стояли большие, светлые дома под зелеными крышами. «Универмаг», — прочитал одну вывеску Агеев. «Клуб» — значилось на второй, «Шумихинская семиклассная школа» — на третьей. А на площади густо произра­ стали акации, молодой черемошник, ши­ повник, виднелись прямые тенистые ал­ леи. — Сад! — Владимир Яковлевич рас­ крыл рот. — Неужели тот самый?.. Когда-то он говорил, что колхознику да­ же неприлично прохлаждаться в саду... Ошибочно говорил!.. — Ежели не ошибаюсь, Владимир Яков­ левич будете? — чрезвычайно вежливо сказал, приближаясь к Агееву, Лавруха Мощук. И на нем были в точности такие же ботинки, какие только что обул Вла­ димир Яковлевич, чтобы удивить шуми- хипцев. — Лаврентий Даотлыч! — воскликнул Агеев. — Он самый... Со счастливым возвра­ том!.. Чего так удивляешься на мои но­ ги? Обутые, дескать... Это — фабрики «Скороход». По выходным у нас почти все в такие обуваются). Агеев почувствовал смущение, разоча­ рование. В то ж© время на него налетела безудержная радость. Он обнял Мощука, как брата. Они пошли через сад. На одной из скамеек сидел Андрей и его жена Марья Кузьмовна. На аллейке в песке играла их маленькая дочка — белоголовая Зина. Все они бросились к Владимиру Яковлевичу, который уже плакал от глу­ бокого счастья. Ничего не поделаешь! Че­ ловек не камень. Он может плакать и от счастья. Томск, 1938 г.