Сибирские огни, 1939, № 3

месту своей новой работы. Маша решила пойти с Андреем. Шла она л е т о и голос ее звучал не по обычному приятно. Удивительно до чего непонятна женская душа! Андрей вот уже много дней не переставал изумляться! странной перемене, происшедшей с девуш­ кой. Раньше лицо ее постоянно было иска­ жено злобой. Не было ссоры, в которой она ие принимала бы горячего участия. Кричала она больше и громче других. «Въедливая язва», — говорил о ней Мо- щук, и это была правда. Но с того момента, когда Андрей во вре­ мя свалки при аресте Непряхина зашиб руку о голову Пудовкина, и когда Маша впервые участливо дотронулась до его плеча, — она круто изменилась. Ее лицо сделалось открытым, нежным, с него не сходила улыбка, глаза светились ласково, даже голос стал другим. Точно заново ро­ дилась Маша! И Андрей с удовольствием шел рядом с нею п слушал ее голос. Толчков с Лаврухой Мощром останови­ лись у скирды. Здесь стояла полусложная молотилка, вокруг на току были вороха намолоченного, но неприбраквого хлеба. — Вот это работа бригадира Коноваль- ского! — Толчков угрюмо показал Андрею на вороха хлеба, — Труд-то чей пропада­ ет? Не будь таким бригадиром, Андрюшка! — Он не будет таким, — убежденно проговорила Маша. Толчков и Мощук приняйись укрывать хлебные вороха соломой. — Темнеет будто? — вдруг тревожно оглянулся Андрей. — Пойдем, пойдем быстрее, — заторо­ пилась Маша. — Оставайся с ними... — Нет, не останусь. До второй бригады было километров шесть. Через полчаса стало темно. Неожи­ данно потянул ветер и сплошная снежная пелена стала еще гуще. Дорога пропала. Маша и Андрей брели, не зная куда, дер­ жась друг за друга. Сибирские степи необъятно широки. Снежные метели с посвистом и воем раз­ гуливают в них, с землей, с песком сдира­ ют снежный покров, ввдымая его к небе­ сам. В такие метеля люди и лошади часто замерзают в степях... Тревога нарастала в сердце Андрея. Невольно он все сильнее стискивал руку Маши, словно боялся потерять ее. Та дав­ но уже замолкла, видимо, устала, а поле- >вого стана второй бригады все нет и нет;. Вдруг Маша остановилась. — Смотри! Жилье однако, — неуверен­ но проговорила она. И верно — в неисолших шагах от них в белесом сумраке смутно маячило какое- то небольшое строеньице, с плоской кры­ шей, похожее на ящик. — Да это же груздевская избушка! -— - радостно узнал Андрей, и оба они, попреж- нему держась друг за друга, кинулись в. сторону находки. Колхозный пастух Груздев — человек: обстоятельный. В избушке у него желез­ ная печка, заготовлены дрова, один угоде был завален свежей соломой. Но сейчас, избушка пустовала. Не успел Андрей придти в себя, как В' печке вспыхнули дрова, подожженные Ма­ шей. Отблески пламени живо затанцевали но стенам, стало светло, уютно. — Вот где мы встретились! — вос­ кликнула Маша таким голосом, словно только что увидела Андрея. Щеки ее бы­ ли еще мокры от растаявшего снега, в глазах светилось удивление и теплая, теп­ лая ласка... Да, все это случилось внезапно. Внезап­ но в избушке обстоятельного колхозного’ пастуха Груздева зазвучали нежные ме­ лодии весны. Пусть над крышей свистит ледяными крыльями метель. Не беда! После бури выглянет солнце и мир сде­ лается еще милее и шире... — Раньше ты была очень злая, — го­ ворил Андрей, подкладывая под голову со­ лому, — а за нынешнюю осень перемени­ лась. — Вовсе нет, — возражала Маша, укла­ дываясь с ним рядом. — Какая была, та ­ кая и есть. Я отродясь такая. — Грызлась с каждым... — Нельзя было не грызться. Пока гры­ зешься с вашим братом, вы не пристаете... Я ведь одна — заступиться некому... Тоск­ ливо было и обидно, теперь хорошо. — Со мной тоже ругалась... — Злость на тебя 'брала. А после жал­ ко стало... и себя жалко, и Непряхина арестовали — жалко. Я ведь радости не знала, Андрюша... — В голосе ее звучала трогательная нежность. Так с Андреем еще никогда никто не говорил. Приятно было, растянувшись на соломе, вслуши­ ваться в эти ласковые, мягкие слова, — они падали в душу с удивительной звуч­ ностью. Хорошо было также сознавать