Сибирские огни, 1939, № 3

Рубашка вдруг прильнула к телу. Сю- мелю осторожно, чтобы не слышали шо­ роха, поднялся с кровати; обмотал себя опояской, на которой висели деревянные ножны с остро наточенным ножом; снял ружье со 'стропилины и поставил возле кожаных мешков. — Кто там? — сердито спросил он, на­ конец, подходя к двери. — Я... Пастух Чокуш Ялтанбасов... — Овцу нашел, старый дьявол? Но не­ ужели ты не мог до утра подождать? — (ломелю открыл дверь юрты. — Первый раз за всю неделю прилег, ты и то по­ спать не дал... Где нашел?.. — И сегодняшнюю овцу нашли, и на старые следы напали, — сказал Чокуш, перешагивая высокий порог. — Паренька одного поймали, вашего дружка, — крикнула Тойу, входя за ста­ риком. Сюмелю долго шарил руками по сто­ лу, отыскивая спички. Пока правой рукой поджигал фитиль, из левой выскользнуло стекло и, упав на твердую аеклю, разби­ лось в трошки. О т звона проснулась жена и, вскочив, вертела головой, как сова, ослепленная солнцем. — Ложись и -спи, — приказал Сюме­ лю. — Гости пришли... А сам повернулся лицом в двери. Там стояло пять комсомольцев. Впереди их — Карчага. Руки его заломлены назад в свя­ заны арканом. — Ты баранов воровал? — взревел Сю­ мелю, подходя к нему с крепко сжатыми кулаками. — А давеча говорил: «Поеду иа солонцы косуль стрелять...» Я тебя, собака, в тюрьме сгною! Чокуш рассказал, как он потерял овцу и как они схватили преступника, когда тот доставал добычу из ямы. — Молодец старик! — Сюмелю хлопнул пастуха по плечу... — Оставьте у меня этого волка, к утру я у него все печонки отобью. А Темира завтра же выручим. — Нет, —‘настойчиво возразил Чокуш.— Я его поймал, я и стеречь буду. А комсо­ мольцы мне помогут. Когда они ушли, Сюмелю тяжело 1 опу­ стился на стул. Руки его упали на кром­ ку стола, как падают под топором коря­ жистые сучья лиственницы. «Этот дурак может все выболтать. Что мне тогда делать? Не уехать ли, пока не поздно? Тойбосов раздобудет документы на имя какого-нибудь Учура или Содона, как раздобыл тогда, после разгрома каратель­ ной сотни...» Всю ночь в конторе колхоза горела лам­ па. В углу сидел Карчага. Руки его без­ вольно лежали на столе. По правую сто­ рону от него — Тойу, по левую — Чо­ куш. На полу,— несколько парней. Девушка вслух читала газету. Старик молча сосал свою трубку. Карчага был доволен тем, что к нему перестали приставать с расспросами. Ни одного слова он не вымолвил в эту жут­ кую, длинную ночь. Он хорошо помнил на­ каз Сюмелю: «Попадешься — навсегда сделайся не­ мым. Умереть придется) — один умри. Бу­ дешь верным сыном нашего великого ха­ на Ойрота. А про нас выболтаешь, все равно жизнь себе не спасешь. У нас с болтливыми расчет короткий.» Что же делать? Еще вчера Карчага работал бок-о-бок с такими, как эта Тойу. А сейчас она с пре­ зрением смотрит на него, как на врага. Глаза старика острее глаз девчонки: взглянет — словно веткой колючего ши­ повника по лицу хлестнет. От самых простых слов его бросает то © жар, то в холод. Лучше бы провалиться сквозь пол, уйти в каменную пасть земли, чем сидеть здесь и ждать решения своей участи. Вспомнилась юность, первые годы кол­ хозной жизни, дружба с Темиром. Хоро­ ший был парень! Звучный комыс подарил на память и научил играть на нем луч­ шие песни про любовь. Но только играть их было не для кого. Сюмелю смял эту дружбу, как медведь цветы, и сделал их врагами. Не послу­ шать его было нельзя, — старухи пере­ шептывались: — Сюмелю Эцтепгкепов — сын сильно­ го шамана. Кто ему не понравится — мо­ жет того кошкой сделать, волком обер­ нуть... А кому же захочется стать диким вол­ ком? Потом стал приезжать Тойбосов, ува­ жаемый человек из города. Он наобещал Карчаге очень многое, что и во сне не сни­ лось. И тоже предупредил: «Разболтаешь о нашей дружбе и наших делах — с жизнью распростишься». «Будут спрашивать, скажу то, что мне Сюмелю подсказал: «На солонцы ездил. На обратной дороге наткнулся на этих лю­ дей, — они собрались колхозную овцу ре­