Сибирские огни, 1939, № 3

стов поэта К. Рылеева «Смерть Ермака.» ,(1822 г.) и «Войнаровский» (1825 г.), тун­ гусскую повесть-поэму Ф. Бальдауфа «Ав- ван и Гайро» i(1в34 г.), «К 'бурятке» и др. Наконец, у поэтов-декабристов В. Кюхель­ бекера, А. Одоевского, В. Раевского и Н. Чижова в отдельных лирических сти­ хах мы находим прекрасные картины си­ бирской природы. В 1830 'году иркутянин Николай Поле­ вой в альманахе «Денница» публикует по­ весть «Сохатый», заимствованную из си­ бирских преданий о разбойнике Сохатом. Повесть эта, ныне основательно забытая, была подхвачена сибиряками как «знамя литературного воспитания сибиряков» и оценивалась ими, как первый «выступ си­ бирских нравов и происшествий в еаро ' пейский мир»Д Не обладая высокими литературными качествами и не давая развернутого по­ каза сибирского быта, повесть Полевого тем не менее сыграла большую роль в развитии сибирской темы в художествен­ ной литературе. Вслед за ней, в течение ближайшего де­ сятилетия, сибиряки, преимущественно ир­ кутяне, выпускают серию прозаических произведений. И. Савинов в сборнике «Се­ верное сияние» (1836 г.) печатает повесть, также названную «Сохатый». И. Калашни­ ков выпускает романы из иркутских пре­ даний «Дочь купца /Колобова» (1831 г.) и «Камчадалка» (1833 г.), повесть «Изгнанни­ ки» (1834 г.), Н. Щукин «Посельщик» (1834 г.), «Ангаракие пороги» (1836 г.), Н. Бобылев «Чингисов столб» (1838 г.). «Джарго-Аегэ» (1839 г.) и др. Сочинения Калашникова переиздавались и его имя в свое время было довольно популярно. Калашников считал себя сибирским Валь­ тер Скоттом, в печати же его иногда на­ зывали «русским Купером». iB. Белин-екий не разделял этой оценки: «У наших Куперов, — писал он, имея в виду Калашникова и Щукина, — нельзя найти гармонию между природой и чело- зекам. Они изображают не таинственную жизнь природы Сибири... но местности ■Сибири. Под обольстительным покровом поэзии они хотят преподнести нам скуд­ ные уроки минерологии, зоогнозии, бота­ ники, географии и топографии». По поводу романа Калашникова «Дочь купца Жолобова» он писал: «гораздо луч­ ше бы поступил Калашников, если бы вме­ сто плохого ромара составил что-нибудь вроде записок о Сибири... Г. Калашников, как видно из его романа, хорошо знает Сибирь и любит ее, описания его бывают увлекательны и живы: знак, что он мог бы на/писать хорошую книгу». (Поли, со б. соч. СПБ, 1904, том VII). Бели принять во внимание, что сам Ка­ лашников целью своих произведений ста­ вил знакомить читателей с Сибирью, то д а ­ же в этой резкой оценке Белинского со­ держится похвала. 1 Н. Щукин. «Ангарские пороги», СПБ, 1835 г. В сороковых и пятидесятых годах сибир­ ская тема в художественной литературе не получила дальнейшего развития. В эти годы был написан только ряд случайных и незначительных произведений (Мордвино­ ва, М. Зензилова («Пастух Даура»), Давы­ дова, Е. Авдеевой и др.). У известных пи­ сателей Сибирь находит свое отражение лишь в путевых очерках: И. А. Гончаров — «Фрегат Наллада», И. С. Максимов — «На востоке». Зато в эпоху 60-70 годов сибирская те­ ма вновь занимает видное место в рус­ ской художественной литературе. В эти годы Сибирь, главным образом восточная, выдвигает ряд имен всероссийской изве­ стности: таковы историк-материалист Афа­ насий Щапов, публицисты Елисеев, Шаш- К'О'В, и писатели Иван Кущевский, автор широко известного в свое время романа «Николай Негорев» (1871 г.), Иннокентий Федоров (Омулевский), роман которого «Шаг за шагом» (1870 г.) пользовался огромным влиянием, и, наконец, Николай Наумов, сборник рассказов которого «Си­ ла солому ломят» (1874 г.) сделал имя ав­ тора одним из популярнейших в современ­ ной ему литературе. Несколько позже Си­ бирь находит свое глубокое отражение в замечательных произведениях Д. Н. Ма- мина-Сибиряка, Глеба Успенского и Н. Те- лешева. Наконец, появление знаменитых «Записок из мертвого дома» Достоевского вызывает огромную волну литературы о сибирской каторге и ссылке. Упомянем из них важнейшие: «В дали» Белоконского, «По тюрьмам и этапам» Мачтета, «Остров Сахалин» А. Чехова, «В мире отверженных» Л. Мельшина-Якубо- вич, очерки и рассказы Тана-Богораза, С. Елпатьевского и, наконец, замечатель­ ные произведения Вл. Короленко, а также незабываемые картины сибирского этапа в «Воскресеньи» Л. Толстого. Здесь мы можем кончить наше истори­ ко-литературное обозрение и перейти к непосредственному разбору рецензируемой книги. III Первый раздел «Сибирская старина» от­ крывается лирическим очерком С. Елпать­ евского «Абаканская степь». Автор нари­ совал грустную, но весьма проникновен­ ную картину исторического пейзажа ха ­ касской степи. «Тиха и мертва огромная Абаканская степь. Все могилы, могилы»... И, глядя на это величественное кладбище, автор во­ прошает курганы: «Кто ты, безыменный, трижды мертвый народ? Как ты жил, о чем думал, во что верил, где потомки твои? Но ответа нет». ■«Тихо и пусто мругом. Все могилы, мо­ гилы...» Вот тут-то и пожалеешь, что в хрестома­ тии упущен раздел «Сибирь советская, со­ циалистическая». Ибо в нем мы бесспор­ но нашли бы иное отображение древней Абаканской степи, на просторах которой возрожденный хакасский народ строит