Сибирские огни, 1939, № 3

изволь вылезать из тарантаса (не кры­ того) и держать лош'адей: на каждом мо­ стике можно (проводить лошадей только по одиночке... Кругом пустыня, тоска; «виден . голый, угрюмый берег Иртыша... Но вот, наконец, выезжаем к последней полюете, отделяющей озера от 'Иртыша... Отлогий берег Иртыша: на аршин выше уровня; он глинист, гол, изгрызен, скли­ зок на вид... Мутная вода... Белые волны хлещут по глине, а там Иртыш ве ренет и иге шумит, а издает какой-то отравный звук, похожий па то, как будто под во­ дой стучат по гробам... Тот берег — сплошная безотрадная пустыня... Вам снился часто Божаровский омут; так мне теперь будет сниться Иртыш». Чехову вновь советуют «обождать тихой погоды» и он не в первый раз ждет ее. «И вот я сижу ночью в избе, стоящей в озере на самом берегу Иртыша, чувствую во всем теле промозглую сырость, а в душе оди­ ночество, слушаю, как стучит по гробам мой Иртыш, как ревет ветер...» Вот картина ранней сибирской весны. «О весне говорят одре только утки. Ах, как много уток! Никогда в жизни я не видел такого утиного иэобилья. Лета- юг над головой, вспархивают около та­ рантаса., плавают в озерах и в лужах, короче — в один день из плохого ружья я настрелял бы тысячу штук. Слышно, как кричат дикие гуси. Их (здесь тоже много. Часто попадаются вереницы жу­ равлей и лебедей. В березняке порхают тетерева и рябчики. Зайцы, которых здесь не (едят и we стреляют, ничтоже сумнйся стоят на задних лапках и, вздер­ нув уши, любопытным взором провожают едущих. Они так часто перебегают доро­ гу, что это здесь не считается дурною приметой». Дорога от и до станции, с ее перего­ нами по 30—40 верст, имеет свои при­ вычные блики, приводит к характерным для Сибири встречам и мыслям: «Мелькают верстовые! столбы, лужи, бе­ резнячки... Вот перегнали переселенцев, потом этап... Встретили бродяг с котел­ ками на спинах; эти господа беспрепят­ ственно прогуливаются по всему сибир­ скому тракту. То старушонку зарежут, чтобы взять ее юбку себе на портянки, то сорвут с верстового столба жестянку с цифрами — сгодится, то проломят го­ лову встречному или выбьют глаза свое­ му же брату ссыльному, но проезжаю­ щих они не трогают. Вообще в разбойни­ чьем отношении -езда здесь совершенно безопасна». «Расстояние между станциями опреде­ ляется расстоянием между каждыми дву­ мя соседними деревнями: 20—40 верст. Деревни 'здесь большие, поселков и хуто­ ров нет. Везде церкви" и школы!; избы деревянные, есть и двухэтажные». Еще на пути из Ишша в Томск, при­ близительно в районе села Яр, в 45 вер­ стах от Томска, Чехов набрасывает своп впечатления о местном быте. Чехов на­ блюдал, прежде всего и главным образом, почтовую и вольную ямщицкую Сибирь,, — людей, обслуживавших сибирский тракт. Вместе с тем, в известной мере, этногра­ фический — бытовой материал был от­ крыт для его мгновенных наблюдений и в придорожной полосе тех пунктов, где он не надолго останавливался. Но пре­ имущественно он видел людей и жизнь сибирского тракта. Ямщицкий быт он оха­ рактеризовал следующим образом: «От Тюмени до Томска ни почтовые, ни вольные ямщики не, помнят, чтобы у проезжего украли что-нибудь; когда едешь на станцию, вещи оставляешь на дворе; на вопрос, не украдут ли, отвечают улыбкой. О грабежах и убийствах не при­ нято даже говорить. Мне кажется, поте­ ряй я свои деньги на станции или в возке, нашедший ямщик непременно воз­ вратил бы мне их и не хвастался бы этим. Вообще народ здесь хороший, доб­ рый и с. прекрасными традициями. Ком­ наты у них убраны просто, но чисто, с претензией на роскошь; постели мягкие, все пуховики и большие подушки, полы выкрашены или устланы самоделковыми холщовыми коврами. Это объясняется, конечно, зажиточностью, тем, что ешь я имеет надел из 16 десятин чернозема и что на этом черноземе растет хорошая пшеница, (пшеничная мука здесь стоит 30 коп. за пуд). Но не все можно объяс­ нить зажиточностью и сытостью, нужно уделить кое-что и манере жить. Когда ночью входишь в комнату, в которой спят, то нос не чувствует ни спирали, ни русского духа. Правда, одна старуха, подавая мне чайную ложку, вытерла ео о задницу, но зато вас не посадят пить чай без скатерти, при вас не отрыгивают, не ищут в голове; когда подают воду или молоко, не держат пальцы в стакане, по­ суда чистая, квас прозрачен как пиво — вообще чистоплотность, о которой наши хохлы могут только мечтать, а ведь хох-