Сибирские огни, 1939, № 2

нетно простирающий руку для получения подачки» («Дневник провинциала в Петер­ бурге»). Всем этим «ташкентцам», «чумазым», «помпадурам» и т. п. Салтыков противопос­ тавляет народ. «Несмотря па несколько ре­ волюций, во Франции, как и в других стра­ нах Европы, стали лицом к лицу два клас­ са людей, совершенно отличных друг от дру­ га... Во главе государства стоит так назы­ ваемый правящий класс... Внизу — кишит масса управляемых, т. е. городских проле­ тариев и крестьян. И тот и другой классы относятся к государству совсем пе одинако­ вым образом» («Благонамеренные речи»), Салтыков задает едкий вопрос: «иногда мне думается: что если бы русского, «мень­ шего брата» перенести та часок в немецкий курорт и показать, как гуляют русские куль­ турные господа?... Что бы он сказал?» («За рубежом»). Салтыков и описывает всех этих «таш­ кентцев» потому лишь, что за ними он ви­ дит «человека, питающегося лебедой». Но, в отличие от народников, Салтыков ие идеа­ лизирует крестьянина. Он говорит об огра­ ниченности крестьянского мировоззрения, он совсем не в восторге от «бережливого хо­ зяина», но и не защищает общины. Салты­ ков достаточно четко и ясно понимал, что капиталистического развития России не из­ бежать, но «новые перспективы непременно вызовут потребность разобраться» в них, а эта разборка приведет за собой новый и уже высший фазис развития» («Письмо к те­ теньке»). Во всем этом — сила Салтыкова, хотя он и не вндел перед собой путей пере­ хода в «высший фазис». Работа в «Отечественных записках» вмес­ те с Михайловским. Елисеевым, Южановым, Воронцовым (В. В.) и другими давала повод причислить Салтыкова к народникам. Это — грубейшее искажение действительности. Он был вынужден работать вместе с ними, ему нужны были союзники и «Щедрин... толь­ ко поневоле мирился с народничеством», — говорит М. Ольминский. Но совместная рабо­ та не мешала Салтыкову подвергать резкой критике и взгляды Михайловского, и В. В., и Елисеева, п других «унылых элементов». Письма Салтыкова представляют в этом от­ ношении богатый материал. Работа в журнале была очень тяжелой. Журнал был все время «под подозрением», цензоры свирепствовали, особенно в отноше­ нии произведений Салтыкова. «А.х. эт» пи­ сательское ремюсло! — пишет он в «Мело­ чах жизни». — Это не только мука, но це­ лый душевный ад. Капля но капле сочится писательская кровь, прежде нежели попада­ ет под печатпый станок. Чего со мною не делали! И вырезывали, и урезывали, и пере­ толковывали, и целиком запрещали, и все­ народно об’являли, что я — вредный, вред­ ный, вредный». Особенно усилились придирки после убийства Александра II. В марте 1883 года Салтыков в письме пишет: «Представьте себе, я осужден на непечатание. Штука очень простая. Феок­ тистов самым наивным образом заявляет: как только в «Отеч. Зап.» что-нибудь по­ явится Салтыкова, то сейчас яге арестовать книжку. Согласитесь, что ни в каком госу­ дарстве до такой простоты не додумались бы».1 Таковы были условия работы Салтыкова. К описываемому нами периоду относится и напечатание романа «Господа Головлевы». Это широко известное, едва ли не самое по­ пулярное произведение Салтыкова дает изу­ мительную по силе обобщений характеров картину помещичьей жизни в пореформенный период. Образ Иудушки Головлева — хищника, лицемера, гнусного и подлого — стал нари­ цательным. Известно, что В. И. Ленин часто исполь­ зовал образ Иудушки в борьбе с врагами на­ рода. Иудушка-Троцкий. этот обер-бандит, хищный пес фашизма, убийца и шпион, пе­ рекликается с елейным Иудушкой-кадетом, призывающим «возлюбить друг друга», и со слащавым Иудушкой-либералом, укоряющим «...высеченного, избитого, голодного, закаба­ ленного мужика...» в «неблагодарности».2 Образ Йудушки, раскрываемый Салтыко­ вым во всех его проявлениях, и в хищниче­ стве («Семейный суд»), и в кулачестве («Выморочный»), и в отвратительном ли­ цемерии (приезд в Дубровино), — навсегда вошел в первые ряды лучших образов не только русской, но и мировой литературы. ** * В апреле 1884 года Салтыков, перенес са­ мое тяжелое испытание в своей жизни — «Отечественные записки» были закрыты. 1 Неизданные письма. Academia, 1933, стр. 121—'122. Е. М. Феоктистов (1829-—1898) — с 1883 по 1896 г. начальник главного управления по делам печати. - Ленин, т. XI, стр. 15в.