Сибирские огни, 1939, № 2

це, и поставил ведерке с картошкой к стен­ ке. Дверь гостеприимно распахнулась, и в полумраке сеней засветилась широкая лыси­ на Владимира Яковлевича. — Кума Авдотья, — осклабился Владимир Яковлевич, — на скотный двор убежала... я дом стерегу... хе-хе. — Из сольсовета-то, видпо, сбежал? —• едва сдерживаясь, опросил Толчков. — Это 'нам —■раз плюнуть. — Напрасно плюешься. — Пересуда, кум, поджидаю. — Можно в заключении, по-честному под­ кидать. — Хе-хе, нашел дурака! Всякий, кум, че­ ловек стремится ие в тюрьму! попасть, а вы­ браться на долю. — Отступи-ка от окна. — Ничего. — Как ничего?—сразу рассвирепел Толч­ ков. — По-твоему все ничего... Пришел в чужой дом и «трын-трава». Собачонка тоже поп валяется у всех па виду. — Собачонка, кум, не чета человеку. Она может валяться где угодно. Никто в тюрьму ее не потопит! — рассудительно возразил Агеев. Лицо Толчкова налилось кровью. — По правилам, кум, я, как передовой колхозник, ударник, должен взять тебя за шкуру, о собачонкой вместе... знаешь куда? — (Куда? — За шкуру, да в сельсовет. — Хо-о, смотри-ка, напугал! — Владимир Яковлевич уперся в Толчкова серыми невоз­ мутимыми глазами. —• Стемнеет немного, сам уйду. Не нужен мне твой приют. Прав­ да — в пословице говорится, что друзья- триятелп узнаются в беде. Истинная правда! Был ты мне друг... кум, родня! Дети наши росли душа в душу. Женить их уже хоте­ ли... А как, значит, меня осудили, дружба нрозь! На глаза принять не желаешь! — Передохнув, он продолжал: — А я, кум, не такой! Помнишь, как ты полгода хворал? Помнишь, а? А я в ту пору куме Авдотье с Аниокой всю муку ведерком перетаскал. Пом­ нишь? Или забыл? — То совсем другое... — смутился Толч­ ков, — сам рассуди — 'у меня два брата легли за эту власть. — Я не против Советской власти. —- Значит, я должен укреплять колхоз... — Мне про это Андрюшка уши насквозь прожужжал... Только не 'вижу в этих разго­ ворах толку. Толчков побледнел. Он поднял руку, будто намереваясь схватить Владимира Яковлеви­ ча за шею, но, сорвавшись с места, стреми­ тельно прошел мимо. Поднял край одеяла на кровати и отрывисто крикнул: — Гляди под кровать. Что там виднеет­ ся? ‘Что там стоит? Видал! — Штиблеты торчат! — воскликнул Аге­ ев. — Штиблеты! Ботинки! — Ну, все едино — ботинки. — А какие они? — Сдается желтые. За границей такие в шестнадцатом году носили. — А теперь я в них хожу! А раньше в чем я ходил? — Толчков пробежал по из­ бе. — Раньше я ходил в таких же «штибле­ тах», в каких ты из плена явился. До сих нор не забуду твои босые в шишках ноги под фонарем, в грязи! — Я бы все-таки кума родного, который выручил из нужды, за штиблеты не проме­ нял, — сказал Владимир Яковлевич убеди­ тельно. — Не то, — перебил Толчков, — дело не в штиблетах, а в том, что хватит человеку босиком ходить!.. — Это одно и То же. — Нет, ты задел колхоз и дружбу тут же пристегнул... Помог мне в ту пору, ладно, спасибо. За муку 'спасибо! Да я-то тебе раз­ ве в силах помочь? Ежели бы я в силах, я бы пожитков не пожалел, чтобы вызволить тебя. Но моя подмога без пользы. Самого че­ рез тебя из колхоза турнут. А это мне нож. срам. Я первым в колхоз вошел, мои братья полегли... — Толчков неожиданно взял Вла­ димира Яковлевича за рукав и с сокрушени­ ем продолжал: — Как я посмею укрывать тебя, кум? Кругом шипят наши кровные вра­ ги... Шипят да жалят... Валится скот, там арестованные сбегают, документы воруют... Старушки и те, точно на 'фронте, без вести теряются! — он оттолкнул Владимира Яков­ левича к двери. — Слыхал ты про это? — Слыхал. — Слыха-ал! — снова ухватил за руку Агеева Толчков, — как тебе не слыхать! На т<ч>я же ведь говорят. Говорят —•Ты, ншто другой, ухлопал будто бы Степаниду Иванов­ ну... — Стал бы я об нее руки марать. — А справки в сельсовете кто украл?