Сибирские огни, 1939, № 2

1928 года, цензура наложила запрет. Реак- циспитая печать обрушила на Лу Они.а ушаты помоев, а китайские реакционеры загнали писателя в подполью. Но, и перейдя на по­ лулегальное положение, Лу Синь не сдался, ни на минуту не оставил своей работы. Он создал «Лигу левых писателей». Он растил молодце кадры мастеров революционной ли­ тературы, ои участвовал в работах различных конференций, произносил пламенные речи в защиту советского Китая, китайской Красней Армии, клеймил врагов й ненавистников СССР, активно помогал китайской компартии н еб героической борьбе. Лу Синь широко ознакомил Китай с совет­ ской литературой, дав стране ряд переводов произведший Горького, Серафимовича, Фаде­ ева, Луначарского, Гладкова, Вс. Иванова и многих других. Лу Синь был подлинным дру­ гом Советского Союза и непримиримым вра­ гом китайских троцкистов, этих наймитов японского фашизма и предателей родины. Отвечая па письмо троцкиста Чэня, в ко­ тором тот нагло клеветал на компартию, Лу Синь гневно |шоблачил нродажную сущность троцкизма: «Ваша высекая теория, — писал Лу Синь,— одобряется японскими империалистами... Когда я увидел ваш журнал в красивом офор­ млении, — мостя невольно бросило в жар... Говорят, что японцы снабжают .вас деньгами для издания вашего журнала. Как вы може­ те опровергнуть это?.. Ваши действия про­ тиворечат этике современных китайцев! И те, кто неустанно «едет кровавую борьбу за существование китайского народа, те, кого я считаю своими товарищами, являются моей гордостью». «Советский Союз, — писал Лу Синь, отве­ чая китайским троцкистам, — имеет успе­ хи 'во всех отношениях, и эти успехи СССР прекраснее всякого красноречия. Зато Троц­ кий стал кочевником и «вынужден» на день- • гв нралов тянуть остаток своей жалкой жиз­ ни». Призыв китайской компартии об оргашиза- ции единого фронта сопротивления Японии и спасения родпны получил в сердце «Чу Синя горячий отклик. Умирающий писатель нашел в себе силы составить знаменитое письмо в 10.000 иероглифических знаков. Он работал над ним на своем смертном ложе, и никакие запреты врача, никакие уговоры друзей не могли оторвать его от этой работы. «Я защищаю политику всенародного анти- японского фронта... — говорил Лу Синь в своем посмертном письме, — ибо я не толь­ ко писатель, но и китаец... Я считаю эту по­ литику совершение правильной...» «Повер­ нуть винтовки против 'внешнего врага — вот что самое главное в настоящее время!» 19 октября 1936 г. Лу Синя не стало. По хороны писателя прекратились в грозную де­ монстрацию, па которой прозвучали анти- яионские лозунги, раздались антияпопские песни. Эта демонстрация была лучшей над­ гробной эпитафией человеку, ненавидевшему угнетение, гневному борцу против рабства, насилия и эксшоатацив. Еще на заре своей творческой деятель­ ности Лу Синь вскрыл те силы, которые дви­ гали его пером. «Впервые, — писал он, — я взялся за поре по просьбе моих друзей. Но я начал писать потому, что на дне моего сердца чув­ ствовал раздражение. Я слышал гневные го­ лоса, поднимающиеся во мне, которые, как мне казалось, должны были воодушевить мо­ лодое поколение». Все творчество Лу Синя опалено внутрен­ ним гневом, окрашено негодующим проте­ стом, выраженным в форме едкой иронии, уничтожающей насмешки. Первая же его новелла «Записки безумца» поразила исключительной смелостью, с ко­ торой молодой автор отважился вскрыть шлющие язвы родового строя, поразила си­ лой удара, нанесенного в самое сердце кон­ фуцианской морали, истреблявшей в челове­ ке все живое. Два его сборника «Клич» и «Блуждания» (26 новелл, написанных в период времени с 1918 по 1925 гг.), пылавшие непримиримой ненавистью к феодальному обществу, тотчас стали боевым знаменем молодого демократи­ ческого Китая. Молодежь восприняла их, как призыв к действию. Они создали эпоху не только в литературе, но и в социальной жизни страны. Для современной же китайской ли­ тературы они оказались подлинным открове­ нием: дали ей направление, и содержание, и форму, и стиль. В них впервые зазвучал прекрасный живой язык, так называемый «байхуа», понятный на слух и пользующийся оборотами разговор­ ной речи. Они показали величайшее разнооб­ разив композиционных планов. Они убедили молодых писателей в том, что назначение литературы — борьба за перестройку обще­ ства, за нового человека, освобождающегося от ржавых цепей феодальной идеологии.