Сибирские огни, 1939, № 1

Ue говоря никому, даже Брюллову, — это он клятвенно обещал капитану, — Шевчен­ ко пробрался незаметно в 'назначенный день на корабль, укрылся в капитанской каюте и с замиранием сердца ждал, когда отойдет пароход от пристани. И вот — желанная минута наступила. Раздался гудок, тяжело зашлепали лопасти пароходных колес, корабль тронулся и скоро Кронштадт скрылся из глаз провожавших его зрителей, в том числе и жандармов, прове­ рявших документы уезжавших за границу пассажиров. Шевченко вышел па палубу и полной грудью вобрал в себя чистый морской воздух. Через день началась довольно сильная каяка, но Шевченко не обращал на нее вни­ мания. Целыми часами он простаивал на па­ лубе, вглядываясь в безбрежную морскую даль и напевая свои любимые украинские песни, которым так ритмично аккомпаниро­ вал шум волн, взбиваемых лопастями паро­ хода. Ушел он в каюту только, когда нача­ лась сырая дождливая погода. Но что значит дождь? Корабль твердо держал курс на Стокгольм... Это уже была «заграница», о которой Шевченко так мечтал, и, он не только мирился со всеми неудобствами, но даже 'не замечал их. В его голове зазвучали строфы новой за­ думанной им поэмы «Гамалия». Сквозь шум моря, по которому он сейчас плыл сам, ему слышалось, как плывут герои его поэмы, запорожцы: Пливуть сой, а з-за хвила Сонце хвилю червонить; Перед ними море миле Гомонить i кликотить... Строфа за строфой складывалось новое ху­ дожественное произведение. И вдруг все оборвалось... На второй день Шевченко почувствовал, что он простудился. Стараясь пе показать виду, что болен, он шутил, пел сам и даже капитана учил петь «Реве та стогне Дншр широкий». Скоро, однако, пришлось сдаться. В каюге, куда его снесли, он в забытье бредил, осыпая проклятиями своего бывше­ го пана Энгельгардта. Доктор смерил темпе­ ратуру. Оказалось свыше 40 градусов. О продолжении путешествия нечего было и ду­ мать. На первой же остановке в Ревеле ка­ питан постарался поскорее как-нибудь сбыть контрабандного больного своему хорошему знакомому, какому-то ревельскому врачу, и пароход ушел. Пролежав в Ревеле две недели, Шевченко- вернулся в Петербург еще больным и, как обещал капитану, никому словом не обмол­ вился о своем неудачном заграничном путе­ шествии. Тайну эту он открыл только одному свое­ му другу Королеву, жившему в глухом ме­ стечке Горки, Могилевской губернии, где он профессорствовал в сельскохозяйственном институте, и то только потому, что у того не было никаких связей в Петербурге. «Cnacn 6 i T o 6 i , М 1 Щ голубе, — писал он емт 18 ноября 1842 года, — що хоч ти мепе не забуваеш. Прочитав я твое ласкове письмо' ильки позавчера, бо позавчера вернулся в Петербург, — мене носив проклятущий па­ роход у Шведчину i Датчину. Пливши в Стокгольм, я скомпопував Гамалия, неве­ личку поему. Та так занедужав, що ледве привезли мене у Ревель, там трошки очу- няв, нршхав у це прокляте болото, тай не знаю, чи вже й вийду. Хоч лшар i говорить, що ничево, однако так кивне головою, що аж сумно дивиться. Сьогодш оце тршки легше- стало, можна хоч перо в руках удержать. А, лебедику, як не хочется кидать землю, хоч воно ще й рано. Молю тальки милосерд­ ного бога, щоб помаг меш весни дгждати, щоб хоч умерти на Укралш. Не забувайте мене, будьте ласкава. Напишт, коли маги- мете час, швиденько до мене, бо вже сшвро- ку, як не чую шчого а раднш мови Украш, може вже школи не почую. Прокляте морет що воно Meni паробило. Бувайте здоров!, не забувайте мене. Щирий ваш Т. Шевченко». Мрачные предчувствия поэта, к счастью,, не сбылись. Он оправился от своей необы­ чной «морской» болезни и, со свойствен­ ной ему энергией, принялся за работу над. картиной, которую он должен был предста­ вить для получения золотой медали. Неудач­ ный опыт заграничного путешествия ни ма­ лейшим образом не убил в нем желание по­ бывать за границей. Ровно через год, 23 декабря 1843 года, он пишет уже своему земляку конференц-секре- тарю Академии Художеств В. И. Григоровичу: ...«а в чужоземщив! хочеться бути. Я те­ перь заробляю rponii, а заробивши, думаю- чкурнуть за границу». Увы, «чкурнуть» за границу ему так и не удалось. Вместо Рима, Шевченко попал в пя­ тый линейный батальон Оренбургского кор­ пуса. Арестованный вместе с группой лиц,, обвинявшихся в организации противуправи-