Сибирские огни, 1939, № 1

— Нет, видво, крестьянски кишки не вы­ бьешь. Тычет казанками в спину. — Ну, иди. Да не опаздывай! У нас рудошшный пристав был немец Зек. Любил драть команду без пути. А Шумилин одну скотинку купил, другую украл в Секи- оовке у богатого крестьянина, заколол. Из Секисовки трое прибежали к Зеку. — Ваше благородие! Из ваших бергаль- щиков скотину крадут! — У меля воров нет. - Ваше благородие, крадут! — Ищите по Белоусютае. Не найдет© — сто лоз вкачу каждому из вас. Перед обыском залог дайте. (Тут он усы погладил). А то задеру до дыр! Шумихин вдет с мясом, несет в мешке. Понятые 'Опрашивают: —•Где скота покупал? А в Секисовке. — Какой масти? — А такой-то. — Открой мясо! Шесть скотских ног лежат. —•Сколь Kojp/ов покупал? —•Одну! Из див даво случилось, сам див­ люсь! Одну скотинку колол, а два переда! Зек и ствайал секиоовским: — Нате вам назад две кожи, сало, деньги возьмите. Лозы у нас были березовы, в двух местах перевиты, на кончике — пучок из конского хвоста. Зек сказал: — Собрать команду, и женских, и малолет­ ков. Греться! (Сам усы дергает). Разложили Шумихина, чембары1 до ко­ лошников спустили, двое держат за руки, двое — за ноги. Вкатили пятьсот. Один по­ жалел, не стал бить. Ему тоже вкатили пятьсот. Обоих — в лазарет, поместили ря­ дышком. Оба и померли в лазарете через год, рядом их схороним. Это все —• про обязательное время, про оТца. Скажу про собя. Когда вышла воля — меня еще не было. Вот родился, стал под­ растать. Рудник был кабинетский, а робили уже вольные. Уставщик был Иван Иваныч, из благород­ ных, из кабинетских. Нос у пего пропащий— дыркой. Руду держали в каменной архиве, где теперь аптека. Пять замков было на ней, пять печатай, тринадцать солдат стаяли. Ка­ бак был около Сопки. Бергалы все пропива­ 1 Штаны из самотканного холста. ли. Сколь заробят — пропьют. Заведут ло­ шадей —- пропьют. Иван Иваныч тоже был пьяница. Вот сто­ ит на колесе около шахты. Под’езжает бер- гал на лошади — робить. В колокол уж дав­ но пробили. Иван Иваныч кричит: — Но проспался?! Глаза красные, беше­ на собака! Робить не допущу, рассчитаю, бе­ шена собака! А тот ему: — Я вам, господин уставщик, чарку оста­ вил. — Оставил? Давай, давай. Ну, иди, рсбь. Однова полкоманды не вышло робить. Он кричит: — Рассчитаю бешеных собак! Бабы молят: — Помилуйте, Иван Иваныч. — А сколь было выпито? — А столь-то ведер. _ —* А мне чарку оставили? — А как же, Иван Иваныч! Оставили! — Пускай робят. Так они роб,или, все хуже, да хуже. При­ став был злой, хотели его кирпичом заши­ бить. Кто-то из Мосеовых кирпич ему бро­ сил в окно — не попал в пристава. Так и не дознались, кто бросил. Он пришел на рас­ командировку, говорит: —■Вы меня не убили, так я вас убыо! И стал закрывать рудник. С пустой поро­ дой руду мешал, хорошие забои приказал за­ ложить 'пустой породой — выходу не стало. Прошел слух, что закрывают. Я тогда был молодой, сила была. Нанялся жить к Менов- щикову на прииск. Меновщиков держал Bio- семь приисков по всему Алтаю до китайской границы. Этот Меновщиков Андрей Савельич никому не верил. Сын у него лавкой правил — ему не верил, родной жене Дарье Петровне — не верил. Рабочим — не верил. И все ходил, и все смотрел. Не знал пол­ кою. Бил по лбу. Как по лбу ударит — человек о ног падет. „ Я у него был шорник. Приходит в шорню, хлоп меня по лбу, я упал. А за что —•до сих пор ие знаю. И все ходит, и все смотрит. В шорню за­ ходит, в кузню, в ксттсру, в лавку. Жил я у него три года. Вернулся в Бело- усовку — рудника нет, кабинетское началь­ ство прикрыло. Старички-бергалы стали разбредаться по деревням. А их крестьянский мир не берет.