Сибирские огни, 1939, № 1

он по казенным амбарам лазил. Был судим военным судом — работать ему без выслуги всю жизнь.1 Едва живой, старый, а все робил. Из-под него таскали руду, от молотком кое-как чи­ кал. Приехал горный генерал. — А Павии! Ты еще жив! — Душа не в постоялом живет, с пятнад­ цати не вынешь.2 Вали, пока цел, стрелитя в утробу! Генерал руку поднял — ударить, да плю­ нул и пошел. Резону не1было наказывать, он боли не чуял. Записано со слов Василия Сте­ пановича Калачева в Риддере. ОКАЯННЫЙ НИКОЛАЕВСКИЙ СТРОЙ В обязательное время — если у, крестья­ нина два сына — одного оставляли, а друго­ го брали в бергалы. Мы были ЗДроштеие, Бийского уезда. Отец мой был взят. А рекрутов отправляли в Бар­ наул, там они жили ден двенадцать, пока не разгоняли по рудникам и заводам. Оказывал отец-то: — Дали нам, рекрутам, ио иуду муки на душу. А у меня еще свой был, крестьян­ ский запас — калачики. Я ее и продал, муку- то — случилось после крещенья. Квартальный меня ударил. — Ты, — говорит, — за/чем казенным провиантом торгуешь, крестьянско брюхо?! Я смолчал. Ну ладно. В пост погнали нас на площадь, где де­ мидовский статуй.3Поставили в строй по сто пятьдесят человек, -двумя шеренгами, друг против друга., Так стояли: один солдат, один старый бергал, один рекрут, потом опять солдат. i Мы, рекруты, ничего -не знаем. Спрашива­ ем старых бергалов: —* Это что будет? 1 Алтайские мастеровые привлекались к р а ­ ботам посредством рекрутских 'наборов и з де ­ ревень Сибири. В последние десятилетия кре ­ постничества срок службы мастеровых был установлен в 35, позднее — в 25 лет. «Не имеющие пороков» (т. е. проступков, отме­ ченных в формуляре) после службы «вы ходи ­ ли на пенсию». Это удавалось немногим. Большинство з а различные проступки р аб о ­ тало без выслуги до самой смерти. 2 Пятнадцатью лозами наказывали за непо­ слушание в разговоре с начальством. 3 ГГ 1 мятник основателю алтайских заводов Демидову. — Грешника будем наказывать. Тут подходят нарядчики, дают каждому вершинку, палочку. А мы ничего не знаем. — А ну, бери, крестьявско твое брюхо! Да не так, прямо держи! Под’езжает крылечко4 на паре лошадей. Везут солдаты человека в простой лопоти- не.5 Священник сует ему в зубы крест. Об­ вязали его канатом вокруг пояса, другой ко­ нец привязан к деревянному пешехону.6 Сня­ ли с него лолотину, солдат сказал: — А ну, шевелись! Он ахнул, пошел вдоль рядов. Тут бара баны играют. Тянут его канатом на восток. Каждый ударяет его вершинкой по хребти­ не. Полтораста раз пробили, тянут его голою, кровь на нем застывает. Жалко! Я свою па­ лочку надломил. Сзади меня по »атылк\ брякнули, искры из глаз посыпались. Наряд­ чики стояли Позади строя, глядели.' Сейчас лее дают мне другую вершинку: — Бей! Не будешь — самого окрозь строи поведем! Что делать? бью. Он итти не может, упал, его все тянут канатом, 'волокут. Мы сверху бьем. И барабан перестает, наказанье кон­ чено. Под’езжает лесина на саночках, канат отвязали, кладут его на лесину. Он уже но шевелится. Отвезли в сторону, солдат сдер­ нул с него шапку. Стали в шайку деньги бросать, у кого сколько есть. Полную набро­ сали. Я бросил все, сколько было у меня. В казарму повели, я спрашиваю старых бергалов: — Это что же такое? Они оглядываются и говорят: — Это окаянный строй, николаевский строй. Из рекрутов отправили меня в Локтев- ский завод. Послужил там. Дерут безвинно многих. Одного подрали, потом перегоняют в Белоусовский рудник. А1я с ним сменялся — пускай гонят в Белоусовский: родная Бобров- ка рядом. Его оставили, меня погнали. На­ чальству все равно. В Белоусовке квартальный был сухонький, кулачки маленьки, жестки. Однова бегу ре­ шить, колокол бьет начало работам. Он меня встречает: — А ну, возьми шапку в зубы! Я ©зял. Он тычет кулачком скрозь шапку. Я не шатнулся. — Ах ты, крестьянок© брюхо! Тычет второй раз в живот. 4 Санки. 5 Одежда, одежонка. 9 Столб, * :