Сибирские огни, 1938, № 5-6

Вдруг дядя Илья дико вскрикнул — случи- лось несчастье: дядя Илья утопил пешню. Первое время тетя Софья и понять не могла, что произошло: дядя Илья поспешно разде- вался, сбрасывая с себя все, что на нем бы- ло. Полетели в сторону рваные мохнашки и шапка, затаражтел тулупчик, падая па кучу льда у «айны. Через минуту голый дядя Илья уже обвязывал себя веревкой, затягивая мертвый узел иа лруди. Майна, глубокая, с водой, то поднимающейся к босым ногам дя- ди Ильи, то опускающейся в ледяной чаше,— густо дымилась. Только успела тетя Софья сказать: «Очнись, дурак!'», как дядя Илья шипом ушел в Майну, на дно Оби. И сразу же начала майна закрываться ледяным за- слоном, как бы не желая вернуть дяде Илье его пешню. — Пошню-то я добыл! — крикливо рас- сказывал дядя Илья, размахивая руками пе- ред гусем. — Как свечка стояла она на дне!. Цапнул я пешню и на дно лег грудью. В тину ушла голова, забилось сердце о стылое дно, и холод прошил меня насквозь: против- на человеку земля!.. Неожиданно дядя Илья схватил весло ® замахнулся на Ваню: — Дикарь! — закричал он, пораженный какой-то мимолетучей мыслью. — Ты гибель человека не раз видел «верху и. радовался на- верное!.. Дядя Илья побледнел, умолк, потом еле слышно проговорил: — Землю не надо шевелить... Гусь (вытягивал шею и засыпал. ... В этот год северная весна пришла рано. В последний раз торопливо перешел реку горбатый лось. Иссякло течение звезд над Обью. На поймы, широкие и зашитые водо- польем, пришла неугасаемая заря вместо но- чи. Нежные голубые тени легли на воду и деревья, 'заменив собою сумрак. Дядя Илья п о с п ешо н собирался в тайгу «сидеть» гусей. Он заранее предвосхищал наюлаясдепие охо- той. Представлялось ему, как Ваня-обмаищпк плавает на глухом таежном , озере и громко, призывно кричит караванам гусей, пролетаю- щим в дикие места тайги на яйцевое. Подни- мется Ваня к ним и приведет табун на озеро, к самой засаде дяди Илии, а сам отплывет в сторону. Оглушительный выстрел повалит тучных птиц.! Пронзительно крича., табун бестолково поднимется вверх. Но дядя Илья уже снова, слышит громкий, уговаривающий голос 'умного гуся. Табун нерешительно кру- жится над тайгой, но затем, вслед за Ваней- обманщиком, смело спускается на прежнее озеро, к дяде Илье. Так выбивал дядя Илья весь табун. Люда искренно изумлялись: — Ты, дядя Илья, шаман!.. Как обычно, в первый день Промысла дядя Илья покинул свою промысловую избушку очень рано, чтобы Ваня успел поплавать и порезвиться на воде. И в этот день произо- шло то, о чем не раз говорил дяде Илье пред- седатель колхоза, человек терпеливый и на- стойчивый. Привычно Ваня-обманщик выплыл на вид- ное место озера, по первому табуну не за- кричал. — Ты что же? — тревожно зашипел на него дядя Илья. Вдруг Ваня-обмаищпк взмахнул врылами и медленно поднялся на воздух. Он закричал каравану гусей, показавшемуся в чистом про- странстве веба, и голос, так знакомый охот- нику, на етот раз славно ударил дядю Илью. Он выпустил ружье из рук. — Ваня... Ваня... — застонай дядя Илья, видя как гусь уходит 1вместе о небесным ка- раванами Страшный толчок в сердце пережил дядя Илья: Ваня-обманщик не вернулся. Весь день старик поджидал свою птицу, находясь во власти чувств, странно похожих на те, что пережил он когда-то на две Оби. В тот же день избушка опустела'. Думали, что дядя Илья ушел на другие озера. Затем его искали, не нашли и реши- ли!, что он погиб. Тетка Софья пришла к из- бушке, и в глухой, дикой тайге слышался ее голос: — Илья-а-а!.. Илья-а-а!.. Не верш в гибешь дяди Ильи я председа- тель. Он двинулся на поиски один и долго о нем не было слуха. Много блуждал председатель по тайге, у пего кончился хлеб и вышел почти весь та- бак, но председатель настойчиво двигался вперед. Он шел по унылым безжизненным гарям. Открывалась взору картина мертвая, на- полняющая душу чувством тоски и одиноче- ства. Стволы кедров — бледногошубьге и обу- гленные в местах, где обнял их в смертель- ном об'ятпи огонь, стволы без крои и вет- вей — стояли всюду, словно то были колон- ны разрушенного огнем фантастического со- оружения. Ни птицы, ни зверя, ни живого звука. Тщетно прислушивался человек среди без- молвных нагромождений. .Ухо ловило только печальный шум ветра да потрескивание мерт- вых великанов. Касался их человек, и сухие огромные кедры звенели подобно меди или от-