Сибирские огни, 1938, № 5-6

«И мой, говорю, дань вминается!» — -Виллу, породит к скале, на которой я стою, красноармеец к? серой собакой. Я кри- чу ему: «Домой иду. На (родину. Пропусти меня». — А да: «Пюйдем, говорит, на заставу». — Пришли мы на заставу. 'Там меня на- поили чаем. Пограничным начальникам я рас- сказала все (вот так же, как нам сейчас рас- сказываю. Они записали на бумагу. В тог же день меня отправили IB КатоннКарагай. Там я тоже все (рассказала начальникам. Меня отпустили и посоветовали до весны не ходить домой. «Путь, говорит, через хребты зимой очень трудный и опасный, — ты там можешь по- гибнуть». т —' Но я не могла ждать ко весны, сказа-' ла себе: «'Какой бы тяжелый путь ни был, а я пойду в родную домну...» 3 Спустя три года я снова отправился аа Алтай. Мне предстояло побывать в несколь- ких колхозах Уймонской долины. В Ойрот-Туре я взйл билет на груз!овой автомобиль, на котором (возвращались уча- стники областного оовещания животноводов. Тут были знатные коневоды, чабаны, телят- ницы и свинари. Дорогой мы разговаривали о породах окота, о луговых и посевных травах. Не доходя до Катуисиого моста, автомо- биль свернул с шоссе и остановился у бен- зинной колонки. Мы выпрыгнули № кузова, чтобы пойти к быстрой и шумной реке. Из шоферской 'кабинки 'спустилась женщина! в легком сером полушалке и черном шерстя- ном костюме. На румяных щеках ее были пятна тонкой и нежной кож® — следы мо- роза. За густыми длинными ресницами сияла бирюза веселых глаз. Взглянув на нее, я всйомнш зиму 1932 года, Кавунский хребет, женщину на снегу... Обрадованный неожи- данной встречей, я 'подошел к «молодой пас- сажирке и подал руку. — Здравствуйте, Хриетинья Яковлевна! — А-а, здравствуйте, охотник! Рано еде- те, промысел еще не начался. Я узнал, что она той же зимой всФужила в колхоз «Красный Алтай», работала) дояр- кой, телятницей, а теперь ЙОТ уже третий месяц заведует молочно-товарвой фермой. Через несколько дней я увидел ее роди- тельский дом. Вот горница с низким потол- ком. На окнах красная герань, розовые приму- лы. На маленьком столике — синяя коробка патефона, которым Христинью премировали на совещании животноводов. А вот широкая, крашеная бурой охрой лавка под окном, где умирала ее мать. Передний угол над лавкой с тех пор отеиь изменился: выломана пювдч- ка дл)я икон и на ее месте наклеены риюун- ш из «Крестьянской гайеты». — А где же ваш одноглазый crnic? — спросил я хозяйку. — За счастьем отправила... в печку, — 1 озорно ответила она. — Щепочки на рас- толку были хорошие! — Матушка перед смертью утешала ме- ня: «Бог дашшет тебе счастье». И зря так говорила, — не послал, — о улыбкой про- должала Христииън Яковйевна, накрывая на стол. Я так думало: счастье не в том, что у человека всего много. Нет. Оно в том, что трудящий человек со всеми равен и всему на земле хозяин. Человек работает та общую «пользу, ийс нему все относятбя с большим уважением. Такой человек человеку — друг!| Она нашила мне стакан чаю, сказала: — Я свое счастье нашла. И счастье, и му- жа по сердцу — вое той зимой нашла... Застенчивая улыбка засияла на ее круг- лом лице. | . 5