Сибирские огни, 1938, № 5-6

с родными местами, горька было уезжать от могильг матушки. — Ехали мы торопко, через многие горы перевалили. На. каждой остановке дядя о тет- кой 'доставали из переметных сумин медные иконы, ставили их на гнилы© бурелюмшны и подолгу молились. И я молилась вместе с ними. Дядя утешал нас: «Скоро, говорит, приедем та святую зем- лю, которая будет вам родной землей». — 'На рассвете пятого дня нас настигла погоня, свои же деревенские, колхозники. Са- ми знаете, что у нас в деревне почти все охотники, троны в горах им так известны, что они любого беглеца выследит, как толка. У некоторых беглецов были ружья. Оии упа- ли за камни и начали 'отстреливаться. А дя- дя той порой незаметно отбился в сторону и повел пас прямо лесом, без тропы. Мне бы тоща надо в лесу спрятаться, но ума нехва- тило на это. — На восьмую ночь мы перебрались че- рез границу. А еще через неделю приехали в деревню (Колготой. Там живут один старо- веры, кержаки с большими крестами. Они съехались туда за много лет раньше нас, кто 'ИЗ: нашего Уймона, кто из Бухтармин- окой долины. Говорят, что первые залелыци- щ тех мест — кержаки, которые искали «'Святую землю Беловодье». — И (нот я попала живая в «сштую зем- лю», будь она проклята. — Место там очень скучное. Посмотришь на голые серые к аши — плакать хочется. Во всей долине — ни одного деревца. Хлеба растут только на поливной земле. — Деревня совсем не походит на 'русскую. Избы построены из глины, амбары, бани, пригоны для скота — вое из глины, и все под одну крышу с избой. Говорят, что рус- ские люди научились так строить у тамош- них жителей. — Дадя купил себе такую избу ft земля- ным иолом и двумя маленькими окошечкаш. В первый же вечер он позвал настоятеля и отслужил всенощную. А тетка бросила под печку старый обуток. «Я, говорит, в этом обутке привезла сюда своего дедушку-даового, — с ним нам будет хорошо». — Стали мы жить в чужом :краю. Я тогда, часто плакала по родным местам. Тетка не- взлюбила меня за это, потому что ей каждую ночь снилась наша Уймонская долина с го- лубыми горами, богатыми лесом и разными ягодами. А еще больше невзлюбила меня ва то, что я сказала — зачем она сарафаны моей матушки променяла на коров. Всю тяжелую работу по домашности она взвалила на меня. Оиб. огни. № 5-6. 1938. 4. Но я девчонкой была упрямой и от тяжелой работы стала отбиваться. Дядя с теггкой до- ждались зимнего мясоеда и просватали меня за сына одного бухтарминского керзкака, ко- торый бежал туда, в Китайское государство, в двадцать первом году. Меня, понятно, не спросили — согласна ли я итти за него. Же- ниха звали Анфилохием. Высокий такой, тон- кий, как дудка, глаза телячьи, большие, бро- ви белые, ресницы тоже белые... Как увижу его, так меня начинает .мутить. А дядя на- хваливает его, как ираЮол худого тоня: «Оии живут богатее веек. Счастье тебе, дура, прямо щ руки ©алится. Лови его». — Отец жениха, как водится, стал опра- шивать о приданом, а тетка ему и говорит: «Не обессудьте, дорогие сватушки, нет приданого-то, она у нас — сиротка. Ничего у ней нет, мы ее держали из милости. Хоте- ли в колхоз сдать, да 'она нашей старой ве- ры, так пожалели и привезли сюда, в сня- тую землю». — Мне стало стыдно за теггку и больно за себя. Зачем они меня, сироту, обижают и обирают? Почему голую выталкивают в чу- жую семью? Закипела во мне смелость, и я опросила, полным голосом: «Дядя, а куда девался мой конь и мои ко- ровы? Где матушкины сарафаны?». — Он пожевал свои усы и, не моргнув глазом, ответил: «У твоей покойной матери, Христинмо- шка, было много долгов. Я за все распла- тился. Даже мои деныли пошли туда. Ты же это знаешь...» — Я не вытерпела и закричала на него: «Врешь, говорю, бессовестно. На моих ко- ров ты коней выменял...» — Тетка на меня набросилась и бранить начала, а я отвернулась от нее, да — на жениха с отцом и свахами: «Убирайтесь, говорю, отсюда вон!.. Не пойду я за вашего сына!» — Отец жениха последним уходил из из- бы и погрозил тростью: «Ответите, говорит, за бесчестье...» — Только они за порог, а тетка уже схватила меня за косу и крутнула так, что я растянулась по глиняному полу. Дядя той порой сбегал за ременной супонью... — После того недели две я ходила с кро- воподтеками. — А перед самой маолянвцей меня все- таки выдали за этого Анфилохия. — Дом у них большой, скота много. Три годовых работника держали. — С парного глаза свекор со свекровуш- кой, кат; святые. На каждом шагу бога на- минают да крестятся. В горнице перед ста-