Сибирские огни, 1938, № 5-6

лась корками и спас остался об одном глазе. Я слышала, как кержацкий "настоятель не один раз товары, что эта икона — самая истинная, самая снятая. Две ночи я пропла- кала перед старой иконой, — всю надежду на нее возлагала. И ночами, и днями перед «пасом горели свечи. Я сама выкатывала их из воска, и в них горели мои слезы. За свечами присматривал родной брат моей ма- тушки Митрофан Петрович Чеботарев. Вы о т наверно тоже знали, — такой сутулый, пронырливый человек; щеки его заросли редкой и светлой свиной щетиной; серые го- рошины глаз — холодпые-прехолодные — едва видны на волосатом лице. Перед смертью моей матушки он наклонился к ее лицу и таким-то сладким голосом протянул: «О Христинье, — обо мне значит, — се- стрица, не печалься: не брошу племянницу...» —• У матушки голос н ту пору уже рвал- ся; она едва-едва смогла вымолвить: «Спаси тебя ошодь милостивый...» — Затуманившимися глазами она отыска- ла меня. Я поняла ее и упала на коленки. Матушка едва вымолвила: «Христиньюшка, сиротинушка, слушайся дяди, и бог пошлет тебе счастье». — Я разрыдалась и распухшим от слез лицом ткнулась в грудь матери, губы мои по пали на ее руку, холодную, как лед... — Вспоминать об этом тяжело... Вы сами понимаете... Вечером дядя Митрофан увел на свой двор нашего лысанку и угнал двух корон. А на другой день собрал же наше имущество. В пустом доме остался тот одноглазый спас-, по-" ред которым я зря слезы лила. Дом осиротел. Двери и окна дядя забил досками. — Тетку Ефросинью я с малых лет не лю- била- Голос у нее больно сердитый, скажет <лово, как плотью хлешет. Вдобавок ко 'все- му, она страшная: мн-е всегда думалось, что ей вместо головы по ошибке досталось ко- }м>вье вымя, а она и тому рада-радешенька. — Недельку я прожила у милой тетушки, а после того услышала от нее слова, которые больно прокололи мое сердце: «Ты, говорит, девка, у нас надолго не омещаЙся, — присмотрим тебе жениха и бла- гословим. Женское счастье — в замужестве». — Я посмотрела на нее, хотела взглядом укорить, но глаза мои потонули в слезах. Не помню, как ушла на свой двор, упала на крыльцо родимого дома и там проплакала до потемок, вслух спрашивала: «Родимая моя матушка, найду ли я когда- нибудь счастье и спокойную жизнь?» |—• От мертвой тишины было жутко, — конь на дшре не ржет, петух не поет. — Не знаю, сколько, времени я там проле- жала, очнулась, когда услышала тихий голос: «Найдешь, Христиньюшка, свое счастье, скора найдешь». — В испуге я подняла голову и увидела над собою волосатое лицо дяди. Сел он рядом со мной и начал уговаривать: «На тетку не обижайся, — она занолош- ная. Я тебя никому в обиду но дам». —• А после того — топотом: «Счастье-то в чем, Христиньюшка? В до- статке, в богатстве. Ежели у тебя кони хоро- шие во дворе стоят много их, коров дой- ных десятка два-три, в ящике в углу день- жонки водятся, в прихожей работники спят,— тогда счастье тебе будет ко двору. А ежели ничего этого нет, так на месте счастья посе- лится твое горе». — Сказал эти слова., а после того спросил меня: I «Можно ли так жить в нашем государстве к нынешнее время?» — Мне было в ту пору .пятнадцать лет, выросла я в тайге, ничего в жизни не пони- мала и но знала, где и в чем счастье, искать. «Мы с тобой, — говорил дядя и рукой меня по плечу похлопывал, — найдем такое, место, ще можно R счастливую, жизнь вы- биться. Потихоньку уедем оедюда. На новом месте ты еще подрастешь маленько, присмот- ришь себе жениха богатого и пойдешь с ним по жизни счастье свое добывать. И добудешь его скоро-скоро. У тебя есть конь, у тебя есть коровы, да женихово имущество — вот вы в жители...» — Взял он с меня слово, что я никому об этом не расскажу. А слову своему я хозяй- ка, молчала, будто мне поверили замов на губы. И зря молчала, дура я набитая. Если бы не молчала, так не испытала бы такого горя, какого хлебнуть довелось. — Дядя быстренько моих коров променял на коней. Темной ночью заседлал , всех, ва- вьючил и говорит мне: «Садись на своего лысанку». — Я спросила: «Куда, дядя, везти нас собрался?» «А там, говорит, узнаешь. Поедем за счастьем». — IB огороде он заранее разрубил ограду, чтобы незаметно выехать за околицу села. — Выехали мы в долину щ направились прямо к хребту. За ночь догнали несколько семей. И нас- настигли такие же сумаснтед- иш&,_бегл»цы. В ту ночь сердце мое ныло больно-пребольно: не хотелось расставаться