Сибирские огни, 1938, № 5-6

в царицу, в ее добрые намерения, в сердце рудознатца, отставного штейгера Федора Ле- леснева. Образ этого рудознатца вычерчен А. Мисюревым исключительно четко, рельеф- но. Это 'горняк, которому уже «без праиска- кия руд жить невмоготу». Это образ честного, бескорыстного человека труда, (пытливого гор- ного разведчика — энтузиаста, подлинного патриота своей родины. Вот он заболел, уже . старость одолевает его, — но — «страна от- крывалась перед «им — огромная, дикая, лю- бимая... Эх, кабы вернулась молодость, изла- зил бы 'Он все горные хребты, иЗ'ездил бы на добром коне, не боясь узкоглазых, вооружен- ных кочевников, обширные стегти. Не для то- то, чтобы в кошеле бренчали медяки, а чтобы макать, быть сильным и смелым, веселым, доб- рым 'молодцам, двигаться, жить»... Генерал Вейнмарн, желая щегольнуть своей «законностью», выдает Лелесневу за отыска- ние руд от имени цар,и|цы 100 рублей наград- ных. Рудознатец рассказывает об этом масте- ровым в кабачке. «-Язык заплетался, /просту- женное горло сипело, и не так уж! легко было разобрать, о чем собственно повествует Федор Лелеснав». Людская молва создает легенду, что на заводы приехала «иод большим таин- ством» сама царица, и она наградила Лелесне- ва, ибо «Катерина — она правдивая». Долго в эту легенду верит и сам Лелеснев. Но жестокая действительность в конце кон- цов разрушает в нем эту веру. И, умирая, ру- дознатец Лелеснев говорит; «Кругом обман и дьявол денежный сыплет деньги изчпод хво- ста... За деньги продают правду! И будут вам вместо правды — батоги». Ефим, сын Лелеснева, на собственном опыте убеждается, что предсмертные слова Федора— горькая истина. Ефим Лелеснев кончает свою жизнь в тюрьме, переполненной мастеровыми. И он уже твердо завещает им: «Слух был, будто моего отца Катерина царица награди- ла... Тому не верьте! Не приезжала царица! Царям до нас дела нет!» В рассказе «Бергалы» (так назывались гор- норабочие) описываются более поздние вре- мена — начало XIX столетия. Но картина в своем существе остается все той же. Правда, старый горнорабочий, Никита Никитьгч, уже знает, что — «не было б нас — не было б у царя богатства», таков потаенный смысл пе- сенки «Идет бергал из штоленки, шубенка на нем худенька». Но и Никита Никитыч еще полон всяческих наивных верований и суеве- рий. За них он расплачивается очень дорогой ценой —- жизнью своей дочери. И тогда, как бы прозрев, он ломает стоявший перед его домом шест с номерком-жестянкой, заявляя: «Не надобен мне нумер!.. Не хочу под нуме- ром жить!.!» Все рассказы сборника А. Мисюрева остав- ляют впечатление убедительных, жизненно- правдивых повествований, написанных вдумчи- вым художником. Со страниц его небольшой книги встают полнокровные образы первых оибирских горнорабочих —• Ивана Зажигаева, Никиты Никитьгча, Федора Лелеснева и дру- гих, согретые теплой авторской симпатией. Бесчеловечные, бездушные облики штейгера Кривая Смерть, екатерининского кавалера Бейера, царственного вельможи Вейнмарна, корпуса горных инженеров подполковника Филева и им подобных вычерчены без утри- ровки, но с той правдивостью, которая заста- вляет читателя отвернуться от них с отвра- щением, с чувством острого пнева. Написаны рассказы ясным, точным, метким языком. Очень жаль, что книга А. Мисюрева «Берга- лы» осталась ие замеченной критикой и даже не нашла никакой 'Оценки в сибирских писа- тельских кругах. Но читатель мимо ее не про- шел. Десятитысячный тираж ее давно разо- шелся весь. Г. Павлов. ПРЕЖДЕВРЕМЕННОЕ ИЗДАНИЕ Трудно понять, что побудило Казахстан- ское издательство художественной литерату- ры выпустить книгу стихов Ивана Калашни- кова «Молодость». Стихи, собранные в этой книге, совершенно ученические, ничего поэ- тического в них нет. Автор, несомненно, име- ет еще небольшой запас 'жизненных впечат- лений, они не отличаются глубиной; его изоб- разительные средства ограничены, шаблон- ны; словарь бедный и бледный, к тому же и с русским языком он не в ладах. Вместо из- дания его стихов отдельной книгой, он нуж- дается в хорошей консультации, что и следо- вало сделать Казахстанскому издательству и отв. редактору сборника " «Молодость» — Ив. Шухову. Но поскольку книга стихов Ив. Калашникова все же издана, необходимо о них писать. Писать для того, чтобы откро- венной, без всяких скидок на молодость, кри- тикой помочь автору, Ивану Калашникову, настойчиво учиться поэтическому мастерству, выработать сугубо строгое критическое отно- шение ко всему написанному им самим. Тематическое задание сборника раскрыто в его заглавии — «Молодость». Это должны были быть стихи о великолепной молодости , нашей великой страны и о ее лучшей и сча- стливейшей в мире молодежи. Но поэтическо- го выражения этой темы автор не нашел. Всюду мелькают привычные, общие, расплыв- чатые рифмованные определения, выражения, вроде; «В сердцах задорных радость бьется», «Я, взволнованный радостью), встречу тебя, лучший товарищ мой», «И сердце ровесника радостью бьется... поет и смеется, бесстраш- ная тоность моя», «Он. участвует в парадах, бодр, шутлив и солнцу рад, пятый раз его бригада в 'списках лучших из бригад», «Я встаю, влившись в радости, в песни, в моло- д ой и задористый смех» и т. д. и т. п. Последнее стихотворение в сборнике назы- вается «Оптимистическая лирика». Вероятно, автор убежден, что все его стизйк оптими- стичны в лучшем смысле этого слова. Увы, это самообольщение. Наш советский опти- мизм — сильное и глубокое чувство, рожден- ное советским социалистическим строем. У Калашникова в стихах — это только словес- ная приподнятость, настроение приабодрея- ности.