Сибирские огни, 1938, № 5-6

Линя». Действие ее развертывается в глу- хом медвежьем углу, куда запошз экономиче- ский кризис, вызванный наступлением япон- цев) па Шанхай. Люди мрут ю голоду, а уезд- ные власти, желая создать впечатление процветания, нанимают труппу бродячих фокусников для увеселения толпы. Го- рячим протестом против японского импе- риализма и обличением предателей родины пронизаны публицистические работы Мао Дуня «На речном пароходе» и «Различные заметки о родине». В том же году Мао Дунь закончил свой знаменитый роман «Перед рассветом», соз- давший в литературе Живая целую эпоху. Роман этот — энциклопедия, развертываю- щая .в форме художественного повествования вое актуальные 'Вопросы политической, эко- номической и общественной жизни страны. В романе также чувствуются отголоски ан- тияпонских настроений автора. Лу Синь обрушился на японский империа- лизм и изменников родины страстной сати- рой «Шанхайские впечатления», которая привела фашистскую цензуру в неописуе- мую ярость. На все произведения Лу Синя, вышедшие после 1928 года, был наложен запрет. Однако Лу Синь продолжал работать с не-}, ослабеваемой энергией. Под его руководством «Лига левых писателей» воспитала не мало молодых мастеров и вывела их на путь слу- жения революции. Отличный пример — молодой поэт и про- заик Яо Фьгнцзы, занявший ныне почетное место среди крупных революпиоинъгх писа- телей. До 1932 года он примыкал к симво- листам, писал упаднические стихи, навеян- ные минорными настроениями, которые ох- ватили часть китайской молодежи после вре- менного поражения революции 1925— 1927 гг., и пытался спрятаться от действи- тельности в «могилу тоски и отчаяния». Вот образец его стихов эпохи 1930 года: Дух осени волнует мое сердце... Обломки пагод, старых городов, Руины жалкие врезаются мне в память Тоской о жизни прошлой... Разрыв с символистами и работа в «Лиге» оказали благотворное влияние на Яо Фынц- зы. Он по-новому осознал действительность, почерпнул в революционной борьбе новые силы для творческого роста. В стихах его заискрилась радость, зазвенел задорный смех. Поэт запел об обновленной жизни, ко- торую сравнивал с буйным цветением весны: Смотри, смотри, Какое буйное весны цветение! Бот тянет лапы мощный кипарис, Вот волосы по 'стенам набеленным, Как женщина, раскинул плющ. Пионы и мудан Мятежно-шаловливы, Жак юности порывы! 'Как прозаик Яо Фынцзы зарекомендовал себя революционным крестьянским писате- лем, певцом разоренной и волнующейся де- ревни (повести «Братья», «Неожиданность», «Под дождем в сумерки»). Его крестьянство не серая бессловесная толпа, какой она представала в творчестве многих китайских писателей, а 'коллектив живых, начинающих сознавать свою силу людей. «Ты не прав, дедушка Биньгуань! — заявляет герой его повести «Под дождем в сумерки», — твои олова о том, что старое крепко — неверны! Скоро быть может настанет такой день, ког- да мы, бедняки, все перевернем!» Из произведений Яо Фынцзы, построен- ных на городской тематике, замечательна повесть «Оборванная тень», рекомендующая актора, как 'прекрасного знатока жизни и быта интеллигенции. В основу повести поло- жена коллизия героини Бинь — революци- онной интеллигентки — с. тупым обыватель- ским окружением. Бинь побеждает, и эта по- беда дает ей (возможность понять классовую структуру общества, стать на позиции про- летариата 1 . * * * Дальнейшее развитие агрессии японского империализма встретило дружный отпор ки- тайского народа, приведший к организации общенационального фронта сопротивления Японии и спасения родины. Китайские писатели живо откликнулись на призыв китайской компартии о создании единого антияпонского фронта и, сплотив- шись, стали в ряды защитников родины. Од- ним из первых возвысил свой голос Лу Синь. Вот что писал он в августе 1936 года в жур- нале «Писатель»: «Призыв революционной партии Китая ко 'всему штайскому народу об организации ан- тияпонского единого фронта я поддерживаю и защищаю, Ибо я не только писатель, но и китаец». Лу Синь выдвинул лозунг — «за нацио- нально-революционную и массовую лите- ратуру». «Все, как один, повернем винтовки против внешнего ирага — (вот что теперь глав- ное! » — говорил от IB своей посмертной статье.