Сибирские огни, 1938, № 5-6

журнала «Творчество», тоет и драматург Го Можо. Питая пристрастие к немецкой идеа- листический философии и французскому де- кадентству, он тем не менее с самого же начала выступал как настоящий демократ и революционер. Под покровом туманных ро- мантических 'образов Го Меже всегда билось сердце гневного обличителя, пламенного три- буна. призывавшего к революционной борь- бе. Примером моокег служить следующее его стихотворение-: Пусть предела той ночи нет, Но настанет рассвет! 0. гавда. эти звезд огни, Вы увидите свет. Среди темени червой, как лак, Солнц© бодрое ходит. Течет стрелы свои золотые, Насмерть демонов злобных разит. Солнце в мире одно, Но не плачет об этом оно! Чувств горячих полна его грудь. За ним толпы идут. Слышен грохот тяжелых карет — Значит близок рассвет. Сошнпе — друг. Мы в вевие золотом Все сойдемся под красным лучом! В своих новеллах Го Можо со всей силой обрушился па фиюсофию и мораль фео- дализма. Особенно замечательна его сатири- ческая новелла «Злстава Ханьгу», в. кетовой он развенчивает древнейшую философию JIao Цзы, основателя одной из китайских рели- гий — даопиэма. Го Mown бясшвиет мысль о том, что бегство от действительности — подлейший эгоизм и что главная обязанность человека — служение своему народу. Из- деваясь над пассивным созерцанием даосов и их догматов! — «мудреп не выходит из дома, а знает весь мир», — Го Можо эту филосо- фию непротивления злу громит покаянной речью самого Лао Щы, которого заставляет признаться в том, что он просто дурачил на- род: «Я мечтал, — лепечет основатель даос- ской религии, — отнять у людей великое благо, и нарочно приманивал их мелкой вы- годой. Увы, мои расчеты оказались ложны- ми... Не выходя из дома, нельзя познать мир... Нельзя уходить от мира людей! Тот, кто уйдет — лишается жизни. Вместо того, чтобы вести высокие разговоры об истине и совершенстве и бежать в пустыню, гораздо лучше итти в народ и посеять хоть один стебель риса, хоть один колос проса... О, как я заблуждался! Только теперь я понял, что главная моя ошибка была в том, что,- громко проповедуя отречение от жизни, я бых подлым эгоистом, стремившимся обра- тить тее на пользу только самому себе. jJec пустое и недостойное превращалось у меня в высочайшую истину и совершенство... Ис- тина, которую я исповедовал, — это несоиз- меримая, движущаяся сущность, а 'совершен- ство — вполне измеримая и мертвая фор- ма — каменный гроб истины». Эта острая сатира на Лао Цзы явилась 'вы- зовом, брошенным в лицо моему старому. Кич таю. Расцвет творчества Го Можо падает на период времени с 1919 но 1925 годы. Оя выпустил в свет 33 книги стихов, новелл, драм, переводов, критических и научных статей. Особенно силен оказался Го Можо в обла- сти драматургии. Мы по праву должны при- звать его отцом китайской революционной драмы. Страстный язык, поднимающийся до герои- ческого пафоса, правдивость изображения жизни и боевая идейная направленность со- общали пьесам Го Можо такую действенную силу, что спектакли нередко превращались в массовые митинги и демонстрации. В трех исторических трагедиях «Не Ин», «Ван Чжаоцзкт» и «Слезы реки Сян» Го Можо сумел показать несокрушимую мощь китайского народа, который в лице леген- дарных героев не раз сбрасывал с тронов ти- раню/в и гнал от своих рубежей вторгавшие- ся ощы .варваров. И негодующие мопологи Не Ив и Ван Чжаонзюнь воспринимались зрителями не как обличение древней тира- нии, но как живая 'страстная отповедь со- временным империалистам я их подсобни- кам — предателям родины. Другие руководители журнала «Творчест- во» (Юй Дафу, Ч ЖЙИ Изыми, Ван Дуцин, Фын Найчкао) иринашежши к крылу пас- сивного', упаднического романтизма. Натуралисты еще в большей степени ис- пытывали на себе тяжесть тех социальных противоречий, которые терзали романтиков. «Общество изучения литературы»,, являлось организацией пестрой и внутренне рчвтащен- ной, так как об'единяло писателей различных направлений. Однако, внутри него находи- лось плотное и жизненное ядро, состоявшее из мелкобуржуазный: радикалов, поклонников Эмиля Золя. Главой китайских натуоалистов этого типа считался в то время Лу Синь. Самого Лу Синя нельзя причислить в ти- пичным натуралистам, как это делают ки- тайские и некоторые европейские критики. Он реалист, пользующийся иногда натурали- стической манерой письма. Его натурализм, если хотите, — некий полемический прием,