Сибирские огни, 1938, № 5-6

Надежда Васильевна направилась и сто- шшм на берегу незнакомцам.! За нею, [юнан по иргой, раскачиваясь и падая, но- ви Мухан. — Что стоите? — крикнула по-русски рсукова, — разве не видите-, что машина онула в -грязи? Мухан все еще дрожащим голосам пере- л ее слава на казахский язык. — Товарищи, помогите же вытащить ма- яну! — (повторила молодая женщина. Люди зашевелились. Поднявшись на берет, Барсукова и Мухан идели несколько- казахов, намокших и дро- шш х на колодном ветру. У них не было же палок в руках. .— Что же вы стоите? Пойдемте! Казахи еще раз переглянулись, и пошли автомобилю, окружив геологов. -— Надо помогать, — сказал кто-то из X по-русски. Барсукова обрадовалась. —- (Вы откуда, товарищи? — спросила a. Тот же голос отозвался: — Из аула Кара-Карга, ве ротах в сорока иода, но заливу. — Что же вы делали тут? — Идем в : Гурьев, в совпартшколу. Да язио, лошадь устала, не идет. Мы завели в камыши я ждали там. Услышали ма- шу, вышли посмотреть. — Много вас? — продолжала доиыты- гьюя Барсукова. — Восемь человек. — Далеко же вам итпи пешком! с - Что делать! Надо игти, если хочешь 1ТЬСЯ. •'ождь не переставал и не- усиливался. 0н дат так настойчиво и ровно, что, каза- b, никогда не перестанет. Полтора де- ш люде® ухватились за машину и на tax накатили ее- к берегу, где грязь была же и мягче, а грунт под нею тверже и не. — Садитесь, довезем! ice восемь бегом кинулись в камыши и [час же вернулись, неся под мышками ночки и ящички. Усаживаясь, они крик- иш что-то в камыши, видимо, прощаясь ставшимся хозяином лошади. •2 !ем ближе к морю, тем мутнее вода Ура- тем больше в ней осетров, севрюги, са- да, .тещей, судаков. Но пустынны берега юкой реки. И только у самого моря они око протягивают мохнатую лаву высо- j зеленых камышей. Здесь-то за уральскими камышами 1 , неда- леко от моря и вырос Гурьев — крепость о глиняными стенами, высоким валом и глу- боким рвом. В крепость поставили медные пушки и голодных стрельцов. Сюда 1 же со- бирались гулевые казаки — вольница ата- мана 'Огеяана Разина, соратники Емелъяна Пугачева. Здесь же, под соленой землей, по- коятся кости крепостных, одетых в стре- лецкие сермяге, петровские кафтаны, екате- рининские треуголки. А потом, в Гурьеве толстосумы-рыбопро- мышленники и купцы строили дома, окру- женные высокими кирпичными стенами и глухими железными воротами. За спинами бо- родатых уральских казаков они черпали из Урала золотистых осетров, мраморную белу- гу, чериобурую сенрюгу, набивая в'ологом кованые сундуки. Но сейчас от старого Гурьева осталась только одна маленькая староверческая цер- ковка с обвалившимися воротами и разру- шенной оградой!. В ней коща-то купцы ста- вили пудовые свечи упрямому кержацкому богу; в ней же отпевали казаков, убитых в дозорах. Сейчас Гурыев с правого берега- Урала кочует на левый, где за пять лет на пустом берегу вырос -новый социалистиче- ский город. На главной площади его высит- ся огромная бронзовая фигура) "человека в длинной красноармейской шинели. — Располагайтесь здесь. — Спасибо-. Мухан вышел, плотно захлопнув за собой дверь. Широкое итальянское окно, завешенное короткими зелеными шторами 1 , Вбирает мно- го света. У окна, на большом письменном столе, в порядке' разложены стоики книг. Дубовая мебель отблескивает свежим лаком. Широкий диван, обитый кожей, -как этажер- ка и стулья, тоже как-будто сейчас из ма- газииа. — Бывает ли -кто-нибудь в этой комна- те? — подумала Барсукова. Мухан привес самовар, поставил его на стол и, приоткрыв дверь, взял из чьих-то рук поднос, —- Прошу чувствовать себя, как дома. Это мой -кабинет, — сказал он, разливая чай. — Где же остайьные? — Кто остальные? — У вас же семья. Мне Зарницын гово- рил, что у вас есть жена, мать, отец. — Да, есть, — смущенно ответил Мухан. — Они в других комнатах. Им некогда, я извиняюсь за «их.