Сибирские огни, 1938, № 5-6

— Пора на буровую, — резко поднялся он с места. Мухан хотел скорее уйти от спутницы. Он боялся, что не выдержит и начнет говорить ей не то, что нужно. • Я в юрту, — сказал он, когда Надеж- да Васильевна повернула к вышке. И сразу же почувствовал какую-то слабость. Легкая кожаная тужурка давила плечи, руки опу- стились, и весь он обмяк, обессилел, как после тяжелой работы. Мухап остановился. Барсукова подходила к буровой вышке. Полы мехового пиджака раздувались по ветру; походка, как всегда-, была решительна и тверда. — Нет, мне не надо такую жену. С ней трудно было бы жить. Опа слишком самосто- ятельна. Пусть лучше Сайрам рожает мне детей. Детей я буду учить, если даже это будут дочери. 4 ^ В полдень вернулся Уткин. Каждый раз, когда кто-нибудь приезжал в лагерь из Жилой Косы, из Гурьева, с глав- ного промысла, в лагере поднимался ожи- вленный шум. Все свободные от работы раз- ведчики подолгу толпились у кибитки при- ехавшего, получая письма, посылки, зака- занные покупки. Тут же у палатки распеча- тывались конверты и тючки. Уткин, как только сошел с верблюда, сра- зу же забежал в юрту Зарницына и оставил там небольшой синий конвертик, помятый, густо засыпанный почтовыми штемпелями. Надежда Васильевна отложила работу, быстро срезала узенькую полоску конверта и вынула письмо. Письмо длинное, неразборчивое, но милое. По нескольку дней подряд старуха-мать си- дела за такими письмами, мусоля карандаш и протирая бумагу, смоченную слезами. С первых же слов, после «низких покло- нов» и пожеланий «всякого успеха в делах ваших» мать предостерегала Надю от ошиб- ки в выборе мужа, к слову напомнив о пер- вом замужестве. Дальше старуха сообщала, что с осени у нее опять усилились боли в пояснице и ноют ноги. Писала и о фабрич- ных новостях, но все они замыкались узким кругом семейных происшествий: какая из бывших подруг вышла замуж, у кого родил- ся ребенок и какая пара покончила семей- ные неурядицы разводом. Прочитав письмо, Надежда Васильевна сейчас же достала чистый лист бумаги, об- макнула перо и четко, чтобы не затруд- нять глаза матери, вывела крупными бук- вами: «Дорогая мама!» Но скоро буквы стали уменьшаться, кри- виться, а через минуту по белому нелино- ванному листу посыпался бисер мелкого, узловатого, неразборчивого почерка. «Дорогая мама! Милая моя старушка! Ты не поняла пер- вого моего письма — я вовсе не собираюсь замуж. Зарницын, о котором я тебе писа- ла, — геолог, мой начальник. Он очень хо- роший человек, чуткий, умный. Работая с ним, я узнала больше, чем за все время пре- бывания в институте. Ты, мама, не мажешь представить, какой он хороший. Мы живем в одной юрте: я, Зарницын в еще один инженер-казах. Его зовут Мухап. Зарницын всегда такой простой, искрен- ний, отзывчивый. Достаточно подумать о чем-нибудь, а он уже угадает и исполнит желание, да так, что и не заметишь, кат; все произойдет. Узнаешь, да уж поздно, и благодарить даже неудобно. Недавно мне захотелось фруктов и вышло все как-то уди- вительно: разговаривали мы об осени. Я сказала: «У нас сейчас яблоки поспевают». И больше ничего. Дней через десять к нам в юрту 'привезли целый ящик яблок. Или еще: мне понадобились деньги, — ведь по- ловину стипендии я оставила у тебя, а надо было купить кое-какую мелочь, например, чулки — мои совсем продрались. Я никому не говорила об этом. Только когда все уснут в юрте, я сижу и штопаю. Никто этого будто и не видел, но Зарницын раз подает мне деньги и бумажку — расписку на аванс в счет жалованья за работу в 'развед- ке. И все так. Знаешь, мама, мне кажется, что Зарш- цын хороший товарищ, друг, который ни- когда не забудет, никогда не изменит, ни- когда не обманет. И если 1 полюбит, то полю- бит по-настоящему». — По-лю-бит, — медленно растягивая Сло- ги, негромко сказала молодая женщи- на. — Полюбит! А если не полюбит? Ведь он никогда не говорил о любви. Он даже смотрит какими-то прозрачными глазами, в которых нельзя рассмотреть ни одной за- таенной мысли... Перечитав неоконченное письмо, юна не- ожиданно для самой себя заплакала. Жалко стало матери, жалко себя. — Не поймет старуха!.. Надежда Васильевна перегнула исписал