Сибирские огни, 1938, № 3-4

ский, — кто государев хлеб па волоке делил да мужиков добрил? — Мишка Умрихин посылал, — хмурил- ся Шурыга. — А хлеб давал, чтобы мужики с голоду не примерли и государева пашня пе опустела. — Востер я вижу ты на ответы, — ус- мехнулся дьяк. Робкий Петя Дериглазов от пыток и си- денья в земляной яме лишился разума. — Прикидываешься, — ревел обозлеппый дьяк. Пытки и встряски на безумного не действовали. Петя, пе обращая внимания на окрики дьяка, прыгал на одной ноге, пле- вался и пел топеньким детским голоском: с Чили-пили, чили-пили!». Па бледного, похудевшего кузпеца Якушо дьяк долго смотрел пемигающим взглядом, потом резко спросил: — Сказывай, где воровской атаман Миш- ка? — Не знаю, — ответил кузнец и тихо добавил: — Если бы знал, тебе бы все рав- но не сказал. — Я тебе сам скажу, — усмехнулся По- лянский. — Переспал он с твоей бабой две ночи, а потом на Тунгусский волкж бросил!- ся... Якуня, опрокидывая лавку, бросился к столу. Задремавший воевода Лысков, пова- лился с лавки и завопил: — Караул! Казаки! Гуща с помощниками схватили кузнеца и повалили на пол. — Дай ему, Гуща, — раздельно приказал побледневший дьяк, — дай сколько вытер- пит, чтобы чуть теплепький на казнь поехал. После допроса главарей в пыточной избе появилась бунтовская мелкота — пашенные крестьяпе, посадские, гулящие люди. Кре- стьяне упорно отрицали свои вины, уличен- ные на очных ставках винились и просились домой. Многие из них были половинниками, захребетниками, и исабальииками овских бо- гатеев. Дьяк Полянский смотрел па них, как на холопов, рабочую скотинку, нужную в безлюдной сибирской земле, и, чтобы не учи- нить убытка хозяевам, наказывал Гуще: — Костей не ломай, чтобы к работе были годны. Не хочу ихним хозяевам напрасной обиды чинить. Куда им калеки! Бунтовская мелкота, сидевшая в деревян- ной тюрьме п пустопорожних амбарах, дав- но сговорилась в своих показаниях. — На государев двор к судной избе с бун- том не хаживали, непристойных речей не го- варивали, около малого городка по ночам огней не кладывали, с ружьем на карауле не стаивали, — запирались они в один голос. — Без вины мы в тюрьме теснились, а поля невспаханы и незасеяны стоят. Чем мы бу- дем платить государеву десятипную пашгао. —• Почто всуе шатались?! — увещевал их дьяк. — Видите, куда привела ваша за- тейка. Зачем ворам подались? Через это во- ровство можно и головенки лишиться. Знае- те, что в законах писано? «А буде, — вычи- тывал он по памяти, — градские или воло- стные люди учнут воеводам и приказным чи- нить противность и от воеводства самоволь- ством отказываться, тем людям учипеаа бу- дет смертная казнь». Музкшси бледнели и умолкали, по снова, начинали кричать. — Тише, сучьи дети, — ревел дьяк, ма- хая руками. — Вашим словам не верю. По- каяние ваше ложно. От тягла вы отбегаете,, на государевых изделиях лукавите, воеводам да приказчикам век живете непослушны. Весенняя вода быстро шла на убыль, — Кава и Четь вошли в берега. Зазеленели лу- га. Из мутной воды на песчапых косах вы- глянули кудрявые тальниковые кусты. Судьи спешили с приговором. Узке первые ватаги слузкилых людей, промышлепппков и ссылочных двинулись на Тунгусский волок. Илимский воевода Лысков торопил Дапилу Полянского, в свою очередь, думный дьяк спешил в Енисейский город, а кавский вое- вода Иван Поганов, не принимавший участия, как обвиняемый, в расспросных и пыточных делах, наноминал судьям, что давно нора готовить казацкую посылку « амурский по- ход, куда в первую очередь отправлялись провинившиеся казаки. Бунтовские казаки ходили по дворам бояр- ских детей, подьячих, казацких начальников и зазкиточных казаков и просили у них по- ручепые записки. Поручепые записи имели большую силу, они спасали от наказания, да- же смертной казни. Поручатели были туги па подпись и часто подьячий, принимая от караула осужденных, писал: «вышеозначен- ные слузкилые (имя рек), ходя по городу, порук на себя пе сыскали». На этот раз воевода Поганов, перед выпу- ском в обход бунтовских казаков, уговорил боярских детей и казацких начальников дать поруки. — Какая польза, — убезкдал оп, — если мы головы порубим. В сибирской земле ка- заков мало, пусть в дальних службах свои вины заслуживают. — А если спова своруют? — сомневались.