Сибирские огни, 1938, № 3-4

мужиков и посадских, у которых была нуж- да в бабах для хозяйства. К служилым Поганов относился строго. Десятника Ивашку Шурыгу, старинного кавского казака, за продажу табаку инозем- цам выкинул вон из денежного оклада, по- садил в тюрьму па неделю и вдобавок ко всему приказал на торжке бить кнутом. Протопопу Еремею воевода приказал -ска- зывать в церкви казакам «поучение» и про- топоп, с воеводиного голоса, каждое воскре- сенье поучал: «Братие! От картяных п костяных забав в дальних походах промеж вас чинятся ша- тости и убийства и всякие грабежи, потому что вы на картах и па костях испроигрыва- етесь до-нага, и достальную лопать свою и обувь и всякие заводы проигрываете без остатку. За тем своим проигрышем на вели- кого государя службу всегда бываете в не- готовности и в неисправности. А как допро- пгрываетесь до-нага, то лучших соболей и черных лисиц воруете для себя, отчего по- руха бывает великого государя ясачной каз- не». — Видано ли дело, — разводили они ру- ками, — воевода государеву казну бережет и свой карман обегает. Не иначе, как умом Кривой свихнулся. Не плохо бы от скудоу- мия его с воеводства свесть. Погановым были недовольны все: казаки, пашенные крестьяне, гулящие и даже руж- ники и ямщики. Воеводской стороны держа- лись только боярские дети, казацкие на- чальники да приехавшие с воеводой казаки, набранные Погановым из старых знакомцев- потаковщиков, бывавших с ним в прежних походах и службах. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ 18. По старому обычаю, на Татьяну-зимнюю 1 Поганов начал собирать оброчный хлеб. В Верхние Четские деревни для сбора де- сятинной пашни воевода послал приказчика Верхнего острожка Ваську Жернакова; в ле- вобережные кавские селитьбы, к волоку — Калину Гречанинова и в дальние редкие но- вопашенные починки по тракту — ясачного сборщика Ивана Пургу. В подгородние дерев- ни и заимки, где были пашни боярских де- тей, подьячих, ружников и зажиточных ка- заков, воевода отрядил подьячего Ручку По- тылицина. 1 Татьяна-зимняя — 12 января ст. ст. Собранный десятинный хлеб без мешкоты вывозился в городок ямскими охотниками и: самими крестьянами. Казаки, приезжавшие с хлебом в городок, тайно, с глазу на глаз, сказывали воеводе,, что пашенные мужики от бесхлебия и голо- да ненадежны, на всякое зло и трату гото- вы, хлеб в казну отдают из-за страха, с ве- ликой руганью и хулой и все время грозятся побить смертью воеводских сборщиков. — Ходят по деревням тайные воры, — шептали они, озираясь на плотно запертую дверь воеводской горницы, — и призывают- к себе разных крестьян, учат их поме- тать служилых в проруби и, заведя бунт,, итти на городок многолюдством, взять горо- док, вынять из тюрьмы сидельцев, всех при- казных людей посечь и в воду посажать, ка- заков, кто на воеводскую сторону станет. тоже погромить. • Воевода хмурился и молчал. Он твердо решил мужикам послабки не давать. — Если мужики с голоду перемрут, — рассуждал он, — не лиха беда, мужиков на Руси много. Надо сначала бездворовых каза- чишек кормить, им пасть куском заткнуть, а то бунтовать начнут. Старинные казаки своим хлебом прокормятся. Появились тайные воры в самом городке. Воеводские наушники на торговой площади - схватили беглого попа с воровскими подмет- ными письмами. На допросе поп сказал, что зовут его Ни- китою, родом он из Устюга Великого; оставя поповство, ходит он по разным городам мно- гое число лет и кормится милостынею. Вы- нутое воровское письмо писал своей рукой по заказу неизвестных людей, а те воров- ские люди поили его вином и всяко'добрили. В воровском письме поповой рукой напи- сано: «Атаманы молодцы, дородные охотники, вольные всяких чинов люди, крестьяне, то- варищи гулящие. Кто похочет с Мишкою в ясаулах быть, повоевать кривого воеводу Ивашку Поганова, кто похочет с Михайлою Умрихиным погулять по чистому полю, крас- но походить, на добрых конях поездить, схо- дитесь, где атаман об'явится, ясаком своим закличет товарищей. Потом вам много че- лом бью, здравствуйте о Христе во веки.. Аминь». — Кривого воеводу? — ухмыльнулся По- ганов. Поп заголосил и упал в ноги. — С пьяна, истипный крест, с пьяна. По- милуй мя грешного! Бесы вселися в мя и в перстии мои.