Сибирские огни, 1938, № 3-4

Вл. Холостое УМУТБАЙ Копчались вторые сутки, как Умутбай Бадмаев оставил промысловую избушку, а с ней вместе и все свое простое охотничье хозяйство: капканчики, самоловы, правилки для шкур, топор и — что самое главное — большой берестовой туясок с арсой — кис- лой молочной жидкостью, любимым бурятским напитком. Дело в том, что старый Умутбай собрался совсем неожиданно для самого себя: быстро и незаметпо пролетели в тайге две педели, те пятнадцать дней июня, когда окончательно стряхнувшие зимнюю спячку маленькие по- лосатые бурупдуки так доверчиво идут на мапок, подражающий крику самки. Целыми часами Умутбай сидел в лесу, в завалах бу- релома, с длиппой, похожей па удилище, палкой с волосяной петлей па конце и чутко посвистывал в самодельный мапок. Проходи- ло несколько минут, и опытное ухо охотника улавливало еле заметный шорох зверька в тощей таежной траве. Еще несколько мгно- вений, осторожное движепие рукой — и ма- ленький желтый бурундук трепетал в тонкой волосяпой петле, точно пятивершковый по- лосатый окунь на удочке. Стар и морщинист Умутбай. Но зоркий глаз промысловика быстро находит в жестком кружеве опавших сучьев затаившегося зверь- ка. Стара и беличья избушка Умутбая, про- копченная дымом очага. Но вся жизнь охот- ника связана с этой, затерявшейся в тайге, избушкой, с его испытанными за долгие годы капканами. Зато пристройка к избушке, в которой теперь у него хранятся шкурки, за- пасные капканы и еда, — совсем новая. С тех пор, как получил два года назад Умут- бай значок охотника-ударника, мала стала ему клеть, защемленная в развилке сломан- ной ураганом сосны. По договору с загот- пунктом за летний период Умутбай должен поставить' пушнины на восемьсот рублей. Июнь и июль — никакой охоты нет: звери рделись в короткий п редкий, дешевый лет- ний мех; только добывание второстепенных видов пушнипы — водяной крысы, крота и бурундука — и разрешается. Когда заключал договор па восемьсот рублей — подивились в заготпункте: — Неужели па восемьсот наловишь, не много ли? Улыбнулся про себя Умутбай: коль бурун- дук не откочевал — может и на тысячу до- буду! Это было в самых последних числах мая. Несколько дней прожил тогда старик дома, снаряжаясь на весенний промысел. Перед уходом в тайгу сын наказывал: — Смотри, отец, самое позднее двадцать пятого домой возвращайся, а лучше по- раньше! Обещал Умутбай сыну не опоздать: как же можно опоздать старику на выборы в Верховный Совет — в высший орган власти своей республики? Кто мог подумать, что он, Умутбай, будет с ам выбирать свое пра- вительство? Вот до каких дней дожил ста- рик! Все это приходило на ум Умутбаю, пока он пробирался по тайге, ориентируясь по од- ному ему известным приметам. Бурундука в этом году было много, зверек хорошо шел на манку; были дни, когда уда- валось добыть по восемьдесят, даже по сто шкурок. А ведь каждую шкурку надо было подсушить, пропустить через правилку, опил- ками мех протереть... Вот и зарапортовался старик, забыл за- рубки на бревне делать — сколько дней про- шло. А когда спохватился и, сидя на этом самом бревне с самодельной короткой труб- кой в пожелтевших зубах, высчитал прове- денные в тайге дне, — оказалось, что насту- пило уже двадцать пятое. Это было вчера утром. А до улуса больше тридцати километ- ров по тайге да столько же по Якутскому тракту. — Не успею, — подумал Умутбай. Но бы- стро собрался, засунул за голенище дымлен-