Сибирские огни, 1938, № 3-4

та — золото... Другого за уши отсюда не от- тянул бы. Тоже старатели! А полная тачка уже снова ползла по до- ске, и старик слышал, как женщина вете- ропливо опрокинула ее в бутару. Он пред- ставлял себе мутное песчаное облако в воде, вертлявую гальку на грохоте, медлительное * движение тусклой золотой крупы... И тогда сами собой напрягались натруженные муску- лы. Он не замечал, как розовели и серели горы, словно их осыпал кто-то сверху горя- чим, еще не остывшим пеплом. Не замечал, как сердито верещали сойки, устраиваясь на ночь. Он только, прикусывал усы и чаще бро- сал на тачку лопату за лопатой. Кто-то из артели подмигнул Маркелычу, и тот, негромко кашлянув, подошел к старику. Это было уже традицией. — Иван Андреич! — потянул он приятеля за рукав: — Пожалуй, что и на с'емку вре- мя! Иван Андреевич тоже откашлялся, спокой- но застегнул ворот рубахи, зачем-то подтянул кверху голенища рыжих бродней. Глядя на него, Маркелыч поправил цветистый поясок, снял фуражку, пригладил ладонью волосы к ушам ч Осмотрев друг друга, старики с показным равнодушием на лицах поднялись наверх. За ними тронулась вся артель. В минуты с'емки золота Иван Андреевич и Маркелыч всегда были торжественно молча- ливы и почти величественны. Гребок, вени- чек и щетка в их руках казались скорее хрупкими и дорогими произведениями искус- ства, чем примитивным инструментом куста- ря. Даже сейчас, когда один из них был так явно расстроен. — Священнодействие начинается, — улыб- нулся Парфен, растягиваясь на траве. Рядом с ним полукругом расположилась почти вся артель. И только новички, нетер- пеливые и немного взволнованные, стали за спинами стариков. Иван Андреевич поднимает тяжелый же- лезный лоток, Маркелыч камнями регулирует струю воды на самодельном вашгерде Че- рез минуту из-под гребка уже летит крупная галька, за ней кусочки железной руды, пе- сок. Вода набегает все тише и тише, в чер- ных магнитных шлихах все чаще проблески- вает золото. Веничком, щеткой и даже паль- цами Иван Андреевич отводит в сторону шли- хи, собирая в кучку золотой песок. Он весь 1 Приспособление для 'окончательной про- мывки золота, после того .как юно уже снято с бутары. ушел в свою работу. Даже на Маркелыча ни разу не оглянулся. А кругом вырастала и ширилась предосен- няя таежная тишина. Горы в темноте стано- вились как-будто выше и суровей. Вспыхнул костер. Маркелыч уже собрал в ведерко шлихи, Иван Андреевич^ сунул на огонь лоток с мокрым золотом. Семка конча- лась. Оставалось запереть кружку, отдать бригадиру ключ и разойтись. Кругом уже звя- кали лопаты, чайники, котелки. Маркелыч поставил свое ведерко на песок и закурил, не спуская глаз с головы и плеч старого друга, резко выхваченных из тьмы распылавшимся костром. Он чувствовал, что Ивану Андреевичу опять не по себе. Стари- к и так (шились, что понимали один другого, далее когда молчали. И когда они, как всегда, пошли, чуть отстав от артели, под гору, Маркелыч, словно отвечая на только что за- данный вопрос, бросил приятелю: — Коло кладбища жить, да обо всех ту- жить, кого мимо носят — слез не напа- сешься. — Кабы чужих носили. А то свой... — Зка!.. Я так, Иван, понимаю, что тут и тужить-то не об чем. Все ж-таки человек, — каждый, которого ни возьми, — ciboto жилу в жизни разрабатывает. Один большую, другой маленькую, а все ж-таки свою. Я, ты зна- ешь, — тоже горокоп не последний и до смерти с золота не сойду. И ты не сойдешь. А вот сыны наши на другую жилу наткну- лись. Ну и что ж теперь? Свет-то клином на тайге сошелся? Ну, возьми ты своего Парфе- на! Чем не работник вышел? Не старый че- ловек еще, а слесарь первой руки и брига- дир. Да и сын какой! Ему бы сейчас в дом отдыха куда-нибудь или на курорт, а он, ви- дишь ты, к тебе в тайгу приехал отпуск проводить... С отцом чтобы. Человеку пере- дохнуть бы, а он с тобой в забой двинул... Иван Андреевич чуть заметно улыбнулся, кивнул головой, но ничего не ответил. Он вообще говорил мало. И если говорил, то тя- жело и медленно, с трудом проталкивая сло- ва через свои тугие, желтоватые усы. «Как творог сквозь решето» — смеялся Марке- лыч. Он, наоборот, любил поговорить. Даже сам с собой, когда некому было слушать. — То-то, что не клином, Иван! Свой фарт везде найти можно. Особенно кто умеет. Мы вот с тобой не умели. — А кто умел? — сердито отозвался Иван Андреевич. — У кого капиталы были? — Об этих разговору нет. За них деньги умели. А мы всю жизнь только слушали да верили. Да и то сказать, — в те поры на-