Сибирские огни, 1938, № 3-4

«Я — человек совершенно нормального роста и никакого величия в фигуре моей не чувствую, — писал он тогда. — Могу, по- жалуй, признать, что я не плохой работник, потому что люблю свой и всякий труд. Но и в этом я — человек, каких немало есть, много растет и каким должен быть всякий рабочий. Чин рабочего считаю высоким чи- пом»... «Писатель я тоже не «великий», — про- должал он, — «а такой, каким должен быть каждый из начинающих писателей в наши дни». На с'езде было,много таких минут, когда Горький, услышав титул — «великий», чув- ствовал себя смущенным. На первом заседании выступал товарищ А. А. Жданов, приветствуя с'езд от имени Центрального Комитета партии и Совета На- родных Комиссаров. Когда он произнес: ...«позвольте передать первому с'езду совет- ских писателей и в его лице всем писателям нашего Советского Союза во главе с вели- чайшим пролетарским писателем Алексеем •Максимовичем Горьким пламенный больше- вистский привет», — ; Горький, гигант мыс- ли, художественного слова и революционно- го действия, замахал рукой, протестуя про- тив слова «величайший», слова, заслужен- ного им огромной 42-летней работой. В продолжение всего с'езда Горького встречали радостными рукоплесканиями, по- хожими на прибой веселой морской волны в солнечный день, озаренными лицами, любов- ным сиянием глаз. А он то слегка хмурился, то отмахивался от аплодисментов, то брал писателей, известных всей стране, за руки, мешал им аплодировать и садился. В такие минуты по залу проносился шквал рукопле- сканий, казалось, что даже колыхались ве- ликолепные люстры и, сияя, позванивал хрусталь. В этом зале Достоевский указал «на все- мирность и всечеловечность» гения А. С. Пушкина. В дни с'езда здесь писатели и читатели говорили о «всемирности и всечеловечностп» А. М. Горького. Все ораторы называли его великим, каким он был, есть и останется для грядущих веков. Героев его произведе- ний по их достоинству зачисляли в «миро- вые созвездия человеческих типов», а авто- ра, классика советской литературы, заслу- женно ставили в один ряд с такими колос- сами, как Пушкин и Толстой, Шекспир п Сервантес. На девятом заседании Алексей Максимо- вич, пе выдержав, вышел на трибуну и про- читал небольшую речь. Начал он сердито: — Уважаемые товарищи! Мне кажется, что здесь чрезмерно часто произносится имя Горького с добавлением измерительных эпи- тетов: великий, высокий, длинный и т. д. Писатели встретили аплодисментами, ве- селым, довольным «мехом этот упрек отца. А он спросил всех: — Не думаете ли вы, что, слишком под- черкивая и возвышая одну и ту же фигуру, мы тем самым затемняем рост и значение других? Сказал, что «измерение роста писателей— дело читателей», что читатели верно оцени- ли, даже раньше, чем успела «сделать это кри- тика», такие произведения, как «Петр I» —•., Алексея Толстого, «Капитальный ре- монт» — Соболева, «Я люблю» — Авдеенко и десяток других книг, написанных за пос- ледние 3-4 года. — Разумеется, я не склонен проповеды- вать «уравниловку» в стране, которая дала и дает тысячи героев, но требует сотен ты- сяч их, — продолжал Алексей Максимо- вич. — Но я опасаюсь, что чрезмерное рас- хваливание одних способно вызвать у других чувства и настроения, вредные для нашего общего дела, для нормального роста нашей литературы. И дальше он посоветовал: — ...нужно учиться. Это, конечно, — не ново. Это я всегда говорил, и эта возмож- ность широко предоставлена нам. Через несколько дней, закрывая с'езд, Алексей Максимович опять призывал: — ...учиться — учиться думать, рабо- тать... Он считал, что «литература есть дело, а в нашей стране, в наших условиях —^ даже великое дело», и призывал учиться работать так, «чтоб весь мир трудящихся видел нас и слышал голоса наши». Себя же он, этот культурнейший человек мира, искусный мастер, голос которого слы- шен на всей земле, не раз называл учеником и говорил, что таковым пробудет «до конца дней своих». * * * После одного из утренпих заседаний Алек- сей Максимович остался в зале, чтобы сфо- тографироваться с делегациями союзных и автономных республик, краев и областей. Мы поднялись в президиум. Я передал Горь- кому последний номер «Сибирских огней». Посмотрев на обложку, Алексей Максимович, внимательно следивший за развитием крае- вой литературы, сказал: