Сибирские огни, 1938, № 3-4

А. М. ГОРЬКИЙ НА СЪЕЗЦЕ ПИСАТЕЛЕЙ Зал, хоры, фойэ — все переполнено. Сия- ют изумительные люстры. В тысячах гране- ных хрустальных подвесок — одаошки раду- ги. На круглых блестящих колоннах — портреты классиков: Пушкин, Руставели, Шевченко, Лев Толстой... Пятьдесят четыре года тому назад в этом зале — тогда дворянском собрании — Фе- дор Достоевский взывал: — Смирись, гордый человек!.. Сегодня, 17 августа 1934 года, автор бес- смертных слов: «Человек!.. Это звучит... гор- до!» — великий пролетарский писатель М. Горький открыл с'езд литераторов сча- стливой земли советской. Он покашливал, говорил приглушенным окающим басом. Ра- диорепродукторы хрипели и только мешали слушать. Весь зал — напряженное внима- ние. Горький говорил о капиталистическом окружении: — Мы выступаем в эпоху всеобщего оди- чания, озверения и отчаяния буржуазии, — отчаяния, вызванного ощущением ее идеоло- гического бессилия, ее социального банкрот- ства. в эпоху ее кровавых попыток возвра- титься, путем фашизма, к изуверству фео- дального средневековья. Горький разговаривал с литераторами и с грядущими десятилетиями: — Мы выступаем как судьи мира, обре- ченного на гибель, и как люди, утверждаю- щие подлинный гуманизм, гуманизм револю- ционного пролетариата, гуманизм силы, при- званной историей освободить весь мир тру- дящихся от зависти, жадности, пошлости, глупости, — от всех уродств, которые на протяжении веков искажали людей труда. Постепенно голос его приобретал силу, торжественность: — Мы выступаем в стране, освещенной гением Владимира Ильича Ленина, в стране, где неутомимо и чудодейственно работает железная воля Иосифа Сталина. Его прерывали аплодисменты, жаркие, продолжительные, несущие любовь и предан- ность вождю трудящихся—великому Сталину. В тот же вечер Алексей Максимович про- читал свой замечательный доклад. Он читал в роговых очках, слегка приподнимая листы рукописи. Резкий свет юпитеров мешал ему. Он прерывал чтение, сердито косился на кинооператоров, ворчал, весь президиум, повскакав на ноги, угрожающе махал им ру- ками, а они продолжали крутить ручки ап- паратов. Они «мучили» великого писателя в продолжении всего с'езда. Однажды он суро- во потребовал: — Погасите вы эти анафемские свечки! Он стоял на трибуне, выдвинутой в зал. Теперь густой голос его стал слышнее: — Мы должны усвоить, что именно труд масс является основным организатором куль- т уры- Сотни писателей и читателей старались запомнить на всю жизнь его слова, голос, его лицо в глубоких морщинах, голубые гла- за, упрямо рассыпающиеся светлые усы, не- много сутулую фигуру, крутые, крепкие плечи. . А у под'езда переполненного людьми Дома Союзов стояла большая толпа. Тут были и москвичи и люди, приехавшие из далеких городов. Им не удалось сегодня достать го- стевые билеты. Толпа стояла все шестнадцать дней, пока продолжался с'езд. И утром, и днем, и позд- ним вечером. Ни знойное солнце, ни дождь не могли рассеять ее. Люди с замиранием сердца ждали появления Горького, любимого писателя, буревестника пролетарской рево- люции. Достоевский читал свою речь перед «лю- бителями российской словесности». Горький говорил перед всем народом Сою- за. Его слушали в клубах фабрик и заводов, в красных уголках колхозов. В стране Сове- тов весь народ стал грамотным. Все стали