Сибирские огни, 1938, № 2

9 0 В! м. плотников На Хмелевекой заимке, пока Савва наско- ро ярощашея С' отцом, Малушкой и братом, Нарушька обнос-ша людей крепкой пенистой брагой. Суровый Малушко не сводил любовных глаз с (статного внука и на -прощанье, бла- гословляя костлявой рукой, надел ему на шею большой медный крест, в свое 'время сопутствовавший его во веек походах про- тив немирных иноземцев. На закате посольство достигло часовенно- го займища па высоком песчаном берегу Мети, где двое монахов и две чесоточных клячи обслуживали ветхий скрипучий паром через реку Четь. Монахи были злы и угрюмы. Они и клячи привыкли к тишине и покою, ибо в иное время только редкий проезжий нарушал их однообразное житье. Но "с начала остяцкой смуты клячи днем и ночью вертели паром- ное колесо и порыжелый, давно не смоле- ный и не конопаченный паром о двух лод- ках, хлопая побитыми плицами, то и дело мотался от одного берега к другому, пере- возя беженцев, что двигались под защиту Кавского острожка из Четских верховых де- ревень, починков, заимок и займищ. — Денно и нощно, — жаловался Калине повеселевший после поднесенной чарки ры- жий корявый монах Таврило, — покою не имеем... С противоположного берега несколько го- лосов, надрываясь, посменно, взывали: — Паром!.. Эй, паром!.. — С самого рассвета они взывают, — пояснил сподручный послушник Николка, но под строгим взглядом Гаврилы осекся и вы- сморкался в иолу подрясника. На ранней заре началась переправа по- сольства. На третьи сутки посольство добралось до деревушки Издревы. Разбежавшиеся по ко- согору избы были пусты. Около черных бань, приткнувшихся поближе к воде, бро- дила хромай тощая пегая кобыла. На зава- линке, у самой крайней избы, 'сидел древ- ний старик, обрядившийся в белую чистую рубаху, подноясанную широким берестенным поясом с большой медной пряжкой. — Здорово, дедушка! — закричал Савва. —• Кажись, глухой, или слепой, а может помре, — заметил подьячий. — Дедушка! Старик испуганно открыл глаза и пере- крестился. — С нами крестная сила, — и, оглядев- шись, добавил: — Ратные, надо быть, из острога?! •* — Ратные. — А я думал, остячишки, испужался. Хоть к смерти и приготовился, а страшно стало. Пра, страшно. Она, смерть, всякому дыханию страшна, — разговорился повесе- левший старик. — Бобыль я, один горемыч- ный. Наши^то мужики кто водой, кто лесом под острог беглй, а я, ' старый, караулить остался. — Остяков-то не видал? — спросил кто-то. — Не приходили, родньге, не видал. На- род-то из Тутовой бегучи мимо сказывал: хлеб-то, который в складах, пожгли, а ко- торый не сжат ••— потоптали. Под город приступом идут 1 . Сказывали-де, Озерную на- чисто разорили, человеков с тридцать на смерть порубили, а дворы до угля сожгли. После привала в Изщреве посольство на рысях направилось к Тутовой песчаным бе- регом Чети. — Прискорбен и тесен путь, — вздыхал, поглядывая на крутоярье, монах, которого с непривычки к походу растрясло. — Терпи, отец Кривошея, — балагурили казаки, — остяки близко, скоро свернут те- бе шею. Монах вздыхал. Отец Кривошея недавно вытряхнул мона- стырскую кружку, деньги пропил и, убояв- шись игуменских батогов, пристал к посоль- ству Калины. Казаки взяли на всякий случай монаха. Они рассудили, что при отпуске грехов в смертный час беглый монах все же ближе к богу и сумеет по всем правилам развязать казацкие грехи. Меньше чем па половине пути к Тутовой, на Широком плесе посольство увидело гу- стой дым. Горела большая пашенная дерев- ня Гугова. Вскоре навстречу попалась ветка, с двумя гутовскимп мужиками, покинувши- ми деревню незадолго до прихода остяков. Мужики-смолокуры сначала хотели отси- деться в урмане у смоляных ям, no из-за недостатка едомных припасов передумали и побежали вниз. Посольство спешилось и начало держать совет. —• Игти бы на них ратным поведением,— сожалел Калина, — да божьей милостью, за- ступлением пресвятые богородицы показать им, как деревни палить. Воры на свое много- людство надеются. — Добро бы их повоевать врасплох, — волновался Савва. — Давай, 'Калина, учиним промысел. Калина, хмурился и молчал.