Сибирские огни, 1938, № 2

толмачегаие переводы, забормотал о замыс- лах остяков итоги на Каву войной. — Срок когда положили? — перебил Ромча Попугайку. — Ты толком рассказ держи: кто в совете был, кто стрелу в знак измены но чумам возил? Все но порядку ска- зывай. Попугайко замолчал и потупился. Видав- ший немало пыточных (расспросов в темной заотойке приказной избы, он твердо пони- мал приказное правило, что «язык> 1^звет свой должен держать в тайне от всех про- чих людей и истинную правду выложить только воеводе. • — В ихних во1ровских советах я не был, — пытался .увернуться он, — верные люди «называли. А кто на тех [воровских со- ветах бывал и кто измеиную страту туе во- зил — не ведаю. 'Ромча усмехнулся. Он ие стал 'выспраши- вать подробностей. Пьяный Попугайко еще вчера в людской выболтал многое. — Добро, добро, — протянул Ромча и равнодушно спросил: — в сенокосную пору, говоришь? — В самую сенокосную, — подтвердил Нопугайко. — А где сбор делать порешили? — Около твоей заимки па Ее ре-реке. Ромча встал и, отогнав мух, заметил: - — Ладно надумали... Ромча прошелся по просторной людской, постоял у брюшинного окна и, круто повер- нувшись к Поиугайке, коротко спросил: — К воеводе пойдешь? — Туда... — На обратном пути ; от воеводы заходи. Пособку дам, хоть мало добрых вестей 'при- нес, долгов ие платишь. Мне Карелу 'крик- ни, наверно там, около пивного анбара ходит. Понугайко ушел. Ромча грузно сел на лавку. Весть об остяцком бунте расстроила Ромчу. Последние годы волнения остяков были редки и острожные стены уже целый десяток лет ие видели немирных остяцких орд. Война несла разорение и шлод. Круп- ное хмелевокое хозяйство, как и все такие хозяйства, держалось собственным хлебом. На хлеб выменивалась пушнина в беспашен- ных городках, хлебом платили жалованье за работу, на хлеб покупались товары. Деньги в Сибирской земле были дороги ж редки, их берегли, старались не расходовать, и каж- дую монету-ефимку прятали в кубышку и хранили в надежном крепком месте. Вошел Корела. Ромча отрывисто и делови- то приказал: н ^ н н н н н н п м. плотников — Пока Нопугайко онохмеливаетоя, ска- чи в острог до воеводы, скажи ему, что тол- мач Попугай вести об остяцкой, шаткоста принес. Пусть его на допрос берут, а то, че- го доброго, в лес убежит. Знакомая приказная изба на этот раз по- казалась Поп утайке темйой и мрачной. Под образами, где теплилась зеленая лампадка, на возвышении стоял воеводский стол с вы- соким резным стулом, справа и слева стоя- ли тяжелые лавки, накрытые вылинявшими бухарскими ковриками. По 'стенам чернели широкие полки со свищами и стопками желтых бумаг и тут же в беспорядке лежа- ли большие кшвд в потрепанных кожаных переплетах с медными поломанными 'застеж- ками. Внизу иод полками стояли кованые железом с медными наугольниками сундуки с делами прежних лет и плетеные воробья с запасом бумаги, свечей, воску для печатей и разного писчего имущества. Рядом с вое- водским столом, тоже на возвышении, поме- щался заваленный бумагами, с лесом гуси- ных порьев, большой пузатой чернильницей и такой же песочницей, стол дьяка Ардалио- на. Ниже на полу, около дьяческого места, притулился колченогий стол подьячего Руч- ки Потылицына. Здйсь красовался берестя- ный туяс с хлебным квасом для общего употребления. Воевода сидел на своем месте, громко зевал и лениво крестил рог; его примеру следовал дьяк Ардалион, успевший уже осу- шить не один жбап брате и размышлявший теперь о прилипчивости человеческой зево- ты, не 'взирая на звание, службу и оклад. На товарищеских местах скучали призван- ные воеводой зря военного совета сотеяник пеших казаков, боярский сын Степан Мвр- тыршпи и конный пятидесятник Авраам Ковригин, который во многих службах си- бирских бывал. Подьячий Ручка Потылицьш, .зная тяготы письменного труда, разостлак поверх бумаг платов, закусывал теплый рыбник, прихваченный из дому, стараясь не чавкать и не ронять крошки. — Приволокли, — сообщили довольно ка- заки, выпуская из рук Попутайку, который сейчас же рухнул на колени и стукнул лбом об пол. —- Нечего бултыхаться, вставай и сказы- вай — ак на духу, — проскрипел просту- жевно воевода. Нопугайко покорно встал, а Ручка Поты- лицып, торопливо спрятав недоеденный рыб- ник, привычно написал: «в приказной избе