Сибирские огни, 1938, № 2

здесь на минутку остановилась, накинула на плечи платок, застегнула полушубок. Взвол- нованная и румяная, она пошла к избушке Аитонихи. У Аитонихи на столе стоял подрумянен- ный кулич, в глиняной чашке красовались раскрашенные яйца. Варыса сидела на лав- ке, одетая в белое платье, похожая на цве- тущую вишеньку. Она перебросила тугие косы на еле приметную девичью грудь. — Ах, Настя!.. Они крепко обнялись. — Давай, садись-ка с нами разговлять- ся, — позвала Антошшха, улыбаясь «сами морщинками испитого и блеклого лица. — Небось, одной скучно. Над речкой ку- куешь, бездомница?"— Антониха поднесла Насте крашеное яйцо и они поцеловались. •Что ж, такой /обычай, — не хотелось де- вушке обидеть старую Антониху. Настя повеселела, Антониха не догадалась, как добралась на село Настя. Если бы опа знала, тго не- сколько минут тому назад переживала ее отважная гостья, не раз уже прощавшаяся с белым светом и вспоминавшая хорошего парня Отелу... Вот было бы ахов 'да; охов! Но откуда, пронюхала Марина, что Настя пе- реплыла к Аишнихо? Должно быть, сказали соседи. На этот раз даже Назар уступил ста- рухе и молвил: — Беги, уж. Только сюда не веди... За- мерзло к ней !мое сердце. Крепко обнялись мать с дочкой, вволю поплакали. И Антониха слезу за компанию пустила: —• 'Как же, Настя ей тоже как дочка родная! 7. Река вошла в свои берега, наладили па- ром. Для Насти наступили горячие деньки. Целый день она командовала на пароме. В село шли тяжелые обозы, груженые сель- скохозяйственными машинами. В Заречье везли зерно. Скрипели плохо мазаные ко- леса, над рекой висел звонкий говор, брань, на. пароме пахло Дегтем, потом, махоркой. /Назар, хоть издали, все же следил за доч- кой и с гордостью думал: «Только Настя одна и может сделать такое, никто больше. Шальная головушка!» Назару лестно было слышать похвалы соседей девке, ее смело- сти, 'которую показала она в ледоход. Но что поделаешь, если у него такой харак- тер, — не мог он примириться о девкой. Больно круто загибала Настя на новую до- рогу, а Назару не идти по ней. Стар был Назар, вера не допускала пошатнуться. Но опять же кто стал бы охранять девушку, если отец от нее отступился? Старец? Вон что говорил старец. Он брал пятнадцать спичек и складывал из них число 666, по- том сухими, /как курьи лапки, руками сгре- бал эти пятнадцать спичек и воровато скла- дывал имя величайшего человека всех вре- мен. V —• Зри, — шептал сухими губами ста- рец. — (Зри, се печать антихристова! На до- ченьку твою Анастеоеюшку тоже эту печать положат. Страшно! Назар совал корявым ногтем в спички, сбивал их: — 'Борони бог, увидят... Ты, отец Сели- фонтий, опасайся... Старец трясся мелким смешком, говорил: — А может я за Христа пострадать хо- чу... Безумные глаза были у старца. И тут На- зар первый раз за всю жизнь подумал: «А не выдумка ли все это, о чем толкует ста- рец?» Однажды Настя поджидала на сельском берегу попутчиков плыть к сторожке. И в эту пору с угорья спустился старец и стал посередь плота: — Вези! Настя потащила за канат. Сильное тече- ние относило плот, тяжело было с такой ма- хиной справляться одной. Старец уперся бо- родой в посошок и сверлил ненавидящими глазами паромщнцу. — Настя, — проскрипел он, — тебе на- до спасти душу. Брось паром, шествуй за мной! Настя бросила канат, .уперлась в бока ку- лаками. усмехнулась: — Куда же ты прошествуешь? В воду?!. Старец грозно стукнул посошком о плот. — Не твое дело. Шествуй!.. — А ну тебя! — отмахнулась Настя а схватилась за канат. Старик не шелохнул- ся, приближался крутой берег. Причалили. На яру ; — тишина. Над реч- ным обрывом чиркали крылом быстрые стри- жи. Над сторожкой заливался жаворонок. В кустах гудели шмели. Ог ельника веяло прохладой. Старец помедлил на пароме. Он снял шапку и стоял лысый, как древний грач. — Настя, шествуй за мной. Девка поднялась на яр и пошла к сторож- ке, она торопилась, — там в золе были припрятаны горячие картохи, а ей так хо- телось есть. — Ты куда? — уставился грозно старец.