Сибирские огни, 1938, № 2

Вверху же, в меньшей горнице, старовер- ские ребята постигали у отца Селифовтия славянскую грамоту и псалтырь. Три года отбегала Настя в эти горницы. Опустела теперь молельня, — мало ходит народу молиться богу. Село большое—вдоль реки растянулось дворов триста. В послед- ние годы колхоз организовался. За ручьем, •который огибает село, пестреет новыми кры- шами машинно-тракторная 'станция. Село в колхоз тронулось по сразу. Боль- шие споры тогда шли в селе. Старец Сели- фонтий не раз свой приход предавал анафе- ме: не пускал в колхоз. Долго ему удава- лось держать староверов, все-таки новь ока- залась сильное... Теперь остались особня- ком только с десяток единоличных дворов: Назара Евлановй, охотника Шаркагуиа, — вон, что избушка покосилась над самой ре- кой,' — вдовы Антонихи... А вожаками у них — старец Селифонтий и одноглазый Ду- бонов. Старец разжигал последние голо- вешки древней веры, — оберегал своих людей от нови. Убережет ли? Вот на скате и отцовский двор, — за хлевами темнеет куча навоза^ на солнцепе- ке у стены сарая греется Гнедко. Над зна- комой лозинкой на ветру качается высокий шест со скворешницей: «Сам батя ладил». Сжалось Нагатино сердце. Не .угомонится 'оно, жалко стариков, но пойти домой — нельзя... Прошлой ночью Пастя бегала на село, под окна родительского дома. Легкой лимонной дымкой опушилась лозинка, на улице стаял снег, на дороге — лужи, в них плавал боль- шой желток луны. С замиранием Настя за- глянула в родительское окно, — батя сидел п, насупившись, ковырял шилом замусолен- ную кожу на хомуте, мать грелась на ле- жанке и ее руки быстро порхали над вя- заньем. 6. Снег сошел с полей. Вокруг села чернели пашни. Грело солнце. На. горизонте дрожал расплавленный воздух, .ярче и нежнее ста- новилась бпрюза неба. В кустах весело си- нели глаза подснежников, пели жаворонки. В лесу, в старом дупле зашевелилась, шур- ша листвой, и уползла на земь змея. Лед на реке вздулся, у берегов пролегли лиловые разводья, — переезжать стало опасно, вот- вот, не сегодня, так завтра, тронется лед. На соснах и елях, свежо и пышно зазеле- невших, собиралось множество галок. На дороге по ухабам блестела -вода. Настя чаще выходила на яр и подолгу смотрела на посиневшую реку. У Назара тоже свербило под сердцем: как никак, родной ломоть отрезали. Но старик и виду не подавал. Когда старуха, заглядывая в строгие глаза мужа, пожаловалась: —• Не сходить ли, отец, за Насть'крй, а? И по хозяйству 'ослабела я... Назар отрезал: — С каких это пор слабость па тебя на- пала! й так посмотрел на старуху, что та по- торопилась подальше упрятать глаза. — Нет у меня дочки, — хмуро сказал Назар, — в гроб обрядят — одно окажу... Старуха горько всплакнула. Под самую святую неделю на взмыленном жеребчике верхом прискакал сват Игнат Ва- сильевич. Уселись старики у стола. Долго молчали. Наконец, Игнат не вытерпел: — Сам знаешь, сват, весна насунулась, a. у нас такой обычай — делов по хозяйству ковшом не перечерпаешь. Ждали-ждали, все жданки поели. Неужели ты обернуть девку не в силах, а? Назар повел плечами, борода у него сби- лась и губы покривились. Жалким выглядел старик. — Попробуй, оберни, — буркнул он, от- водя от свата глаза. — Настька теперь ка- зенным человеком стала, а казенного чело- века власть под защиту берет. С этой вла- стью черти шутят, а я не буду! — Так, — крикнул грачем сват и заба- рабанил по столу 'корявыми, узловатыми пальцами. —• Так, отказываешься, стало быть?.. Не то думал Игнат, когда скакал сюда. Возьмут они вожжи и пойдут с Назаром ве- черком на ярок к сторожке. Там они по-хо- зяйски поговорят с Настей, а потом... Вес- на вон как торопится: днем по речной до- лине она бежит в золотых лаптях, а ночью — в серебряных, и днем и ночью песни над ручьями поет. Сватья Пелагея ждет коровки и боровка. Боровок к святой был бы кстати! А кованный сундук! Шутка ли! Да и жених к мамаше пристает: — Невеста определенно мне нравится- мамаша... Сват Игнат, сидя у застолицы, после постных щей на конопляном масле рыгнул и медленно проговорил: — Так. А ежели я сам слетаю да уло- маю девку, — Воля твоя, — покорился Назар. — Посмотрю, как ты ее уломаешь. Она ведь и дробовиком пугнет — недорого возьмет. Эх, и дочка!.. Не понимал Назар, что путалось на серд-