Сибирские огни, 1938, № 2

За Настей пошли подружки. Лушка была мрачная и злая: еще бы, такую девку, как Настя, отдают Титку Бабахе! Варька плуто- вато стреляла карими глазкам»: интересно, как «ыглядит жених!.. Настя шла, опустив голову, тяжело пере- ступая, словно гири были прикованы к ее ногам. Каков он? Красивый ли, добрый? В горнице притихли. Настя переступила порог. Она стыдливо смотрела на глиняный поднос, боясь поднять глаза. На щеках пы- лал румянец, ее русые волосы зажглись на солнце, которое потоком врывалось в окно. Густые черные ресницы были опущены. На- зар крякнул: — Хороша Настька! Не заслонишь солнца рукавицей... Отец довольным взглядом окинул гостей: — Вот наш товарец, купец-молодец! Что нам золото, светило бы солнышко! Угощай, дочка, гостя! Старец Селифонтий впился бесцветными глазами в девушку. Он шевельнул сухими губами, словно высохший лист прошелестел: — Знатный товарец, Назар, у тебя, знат- ный... Назару была сладка эта похвала, он важ- но расправил бороду: — Брагу сливай, не доквашивай, девку отдавай, не доращивай... Потчуй гостя, дочка. Жених выпучил рыбьи глаза, он при- встал, нижняя челюсть отвисла. Солнце ос- ветило спину. Пастя подняла глаза. — Ах! Глиняный поднос упал на пол и раско- лолся. — К счастью! — закричал Игнат. — К счастью, соседушка... Настя обняла Варю и вся затряслась: — Страшенный!.. Горбун!.. Смелость заговорила в Насте. Что такое, с каких пор теперь девок насильно выдают замуж за уродов? Нет таких нравов! Не в петлю же ей лезть из-за него, когда жить хочется. И что подумает Степка? «Хороша Настя, — обманула, вышла за горбуна за- муж». Чего доброго, еще свекровь заставит сапоги с ног стаскивать да в пояс кланять- ся. Дудки! Настя сразу переломит все по- своему, пусть кипит старый батя, пусть старец Селифонтий трясет бородой. Ах, про- клятая сватьюшка, как она лебезит перед девушкой... Настя вдруг выпрямилась, гла- за у ней запылали, она затопала ногами: — Не пойду, не пойду я, тятька, за гор- батого! В прорубь вскочу, — не пойду. Схватилась за голову руками и выбежала в холодные сени. За ней убрались подруги. Неловко стало кержаку. Эх, какой кипя- ток дочка, вся в него. Жалко, не поговори- ли со старухой, — надо было бы подгото- вить девку, что жених немного о из'яном. Да где теперь хороших кровей человека, найдешь? Все кругом — табашники. Сватья омрачилась, она по-уставному по- клонилась и злым словечком уколола Ма- рину: —- Спасибо за хлеб-соль, хозяюшка. Мы никак не ждали, что она падучая... Тут и у Назара закипела кровь: эх, куда загнула старуха! Настька, как колода, дубо- вая, плотная и крепкая... А ведь хорошая девка всегда будет отвертываться от такого верблюдка, как женишок. Сильно зачесался язык у Назара — захотелось наговорить гостям колючих слов. Под орех отполировал бы он сватьюшку. Но тут старец Селифонтий вставил веское слово: —< Настя девка здоровая. Она, что ябло- ня в цвету... Ежели ваш товар немного, гм... гм... Чего уж тут, Надо поладить. Своей ве- ры люди... Назар сдержал горячую кровь: — Что ж, ладить, так ладить. Мы не прочь. По рукам, сват, что ли. Ладно, пусть будет по-твоему: Настька и боровок в при- дачу... Сватьи хлопнули по рукам и расцелова- лись. Не дал бы Назар боровка, думал подкор- мить к святой, но что поделаешь, раз дело так обернулось... — А мне невеста определенно нравит- ся, — выдавил жених и загоготал. 4. Утром Назар выскочил 'за ворога, минут пять без шапки стоял на морозе. Как-так, Настька ушла! Ночью связала узелок, оде- ла романовскую шубку и ушла. Где это ви- дано, чтобы просватанная девка самовольно уходила из дома? Хорошие порядки завелись на селе! А все это из колхоза пошло, — там в молельню не ходят, без старца жени- хаются, советский писарь запишет в книги и кончено — живи! Чорт бы подрал эти новые порядки... Горечь разлилась но сердцу Назара. Он трясущимися руками напоил Гнедка, заки- нул охапку сена в ясли и, широко шагая по свеже наметанным сугробам на дворе, вошел в избу. Теплый, пресный пар застилал горни-