Сибирские огни, 1938, № 2

* ** Йвай Павлович повернулся к нему, держа в руках взятию с этажерки статуэтку. — Гельвеций... «О, Мудрость, разреши •скорей мри сомненья и укажи мне путь в счастливые селенья»... — Оп, он самый и руки нет. — Иван Павлович бросил неволь- ный взгляд на пол. ...И опять повторно в жизни обоих -людей злобствовал и стонал за окном комнаты ве- тер и сухой снег скрипел по стеклу, как и тогда, в вечерний час буранного февраля двадцатого года. Юрий Михайлович, слегка склонив голову, слушал сидящего напротив него Ивана Пав- ловича. Оп рассказывал неторопливо и заду- шевно, будто между двумя близкими отары- ми друзьями текла беседа, прерванная давно и надолго. — Обидно как-то было тогда, что не зна- ешь всего, что знают другие люди... Гель- веций... — чудпым показалось мне это сло- во, непонятным, но залегло на сердце. По- том (кончилось все на фронтах. По домам, за хозяйство. Большая 'История, если все рассказывать. Колхозная жизпь с тридцато- го года началась. Не сразу, конечно, жизнь прямиком пошла. И плохое было, но подня- лись, окрепли, словно за плечами крыл г, я сильные выросли. Жизнь распахнулась на все горизонты широко. Интерес ко всему стал проявляться. Учитель в колхозную 'шко- лу к нам славнецкий попал. Стал колхозни- ков собирать, книги почитывагь. У нас, од- нако, теперь ни одного неграмотного нет. Светло живем. Бот я как-то и спросил его; «А скажи, Семен Иванович, что это за че- ловек такой будет — Гельвеций?» Пояснил он я книгу достал, про которую вы тогда говорили. Читали мы ее... Юрий Михайлович проговорил: — Это вы очень хорошо сказали, Иван Павлович: «Жизнь развернулась на все го- ризонт. .. Светло живем». Бот в этом, если обобщить, и ваше, и мое, и всего народа счастье. Оно уже стало для нас 'обычным. Человек, долго живущий в прекрасном бору% дышет чудесным, здоровым воздухом изо-дня в день и как бы не замечает этого. И вы, знаете, меня не поразили сейчас ваши слова о Гельвеции. Если бы это случилось в ту первую встречу, — иное дело. Но Гельве- ций — это случайность. Бы могли и не •знать его, что нисколько не изменило бы истинного существа вопроса. Юрий Михайлович поднялся и прошелся по комнате. — Светло живем, — повторил он. — Я говорил про чистый воздух бора. Вот таким воздухом дышит весь наш советский народ— счастливым воздухом своего отечества. За окном лежал поздний вечер. Далеко разбегались огни большого города. Юрий Михайлович посмотрел в окно. — Мы часто повторяем слово счастье. Когда-то для нас оно было только темой жарких философических дискуссий. Ныне оно облеклось в конкретные формы. Один прия- тель мне как-то сказал, что от уже счаст- лив только от того, что не 'ВИДИТ толстой физиономии купца, жившего в 'одном с ним доме, и не увидит его никогда. Это не только шутка... А свободный творческий труд, отдых... то, что мы сидим вместе с ва- ми здесь и беседуем — ведь это (все кон- кретное выражение счастья, о котором .все мы говорили с трибуны с'ееда. —• Счастливая жизнь... Это не ложно, — промолвил Иван Павлович значительно и проникновенно, — это от сердца, а от серд- ца ложь не возьмешь. Сын Ивана Павловича тронул скрипку. Голос струн нарушил (возникшее молчание, прервал нахлынувшие мысли. Потом Юрий Михайлович играл сам. И ка- залось ему, что никогда так легко, приятно не владели его руки смычком, как сейчас. А когда ушли гости, Юрий Михайлович еще долгчг, не ложился спать. События дня и, главнее, эта неожиданная встреча взбудора- жили его. Только ли случайность свела его в этой комнате с человеком, который был здесь и отрывисто, спокойно рассказывал о своей жизни? Конечно, нет. Полнокровная большая жизнь, которая бурлит за окнами дома на необ'ятных просторах великой страны, про- тянула между ними нить большой и друже- ственной связи. Закурив, он долго стоял у окна. Над од- ним из домов возникла световая надпись: на фоне звездного неба рождалось короткое слово, понятное и знакомое на всех языках мира. Когда люди произносили его, они го- ворили: «Это наше счастье, это наше солн- це». И говорили они это не ложно, а от чи- стого сердца, значительно и проникновенно, ибо от сердца не рождается ложь... НоЕОсибирск. 1937-1933 г.